|
Он сказал, что хотел успеть на поезд, но не хотел, чтобы его узнали на вокзале. Не хотел – потому, что боялся, что выстрел мог означать чью-либо смерть или другие неприятности. Еще он не хотел, чтобы их с сыном допрашивали, что звучит не слишком убедительно, – сухо резюмировал Уэйт, холодно косясь на Роули. – Тем не менее в означенное время он отбыл. Мы не сразу сумели разобраться с женщиной в такси. Но Арчи Шор не стал ждать, пока мы это выясним, и вернулся сам. Дал показания, не слишком, впрочем, убедительные, и остался в доме. И это несмотря на то, что был персоной крайне нежелательной. Тогда вопрос: чего же он хотел?
Он помолчал. Молчали и другие. Тогда чего же он хотел? Немногого, потому что прочел в газетах про убийство и хотел уверенности, что его не заподозрят. Конечно, можно было рискнуть и не возвращаться. Но он понимал, что таким образом оставляет след как возможный убийца. Правда, след небольшой, поскольку каждый из вас – и все вы вместе – тоже входили в расчет. Вы же не желали дать ему приют. И не предложили ему денег. И он в упор взглянул Амелии в глаза. Тут Джонни не выдержал, беспомощно закопошился и прокашлялся: – Видишь, Амелия, я всегда говорил, что громко разговаривать не следует. Полиция все слышала. Следователь нетерпеливо покосился на него. – Разумеется, иначе зачем мы здесь? Итак, что же он знал? Он мог бы детально объяснить мне следующее: видел ли он убийство? Узнал ли что-нибудь после того, как услышал выстрел? Ходил ли он в садовый домик? И... – Как, в садовый домик? – воскликнула Амелия. – Да, именно в садовый домик, – следователь смерил ее испепеляющим взглядом. – Брюера убили именно там. Нам это уже известно. Это – и еще кое-что. Кстати, поскольку вы здесь, организуйте, пожалуйста, кофе. И велите принесите всем чашки.
16
– Все готово, – доложил Лейн, натянувший впопыхах брюки и свитер прямо поверх ночной пижамы. Его руки дрожали, пока он разливал кофе, а взгляд беспомощно метался по комнате. Джекоб Уэйт повернулся к одному из полицейских: – Вы его уже допрашивали? – Да, он ничего сказал. Но вот служанка Мэгги... Уэйт нетерпеливо кивнул. – Ну, так вот, от нее мы узнали кое-что любопытное. – Что же именно? – Хотите послушать, – кивнул тот на диктофон, – или мне самому рассказать? – Сами, и не торопясь. – Так вот, эта самая служанка Мэгги, ну, вначале она ничего не говорила, но мы... кое-что из нее выжали... – Что именно? – Про молоток. – Про... – Уэйт запнулся, посмотрел на полицейского и продолжил: – Про какой молоток? – Молоток в кухонной сушке. – Брэйди явно наслаждался своей осведомленностью. – Мэгги нашла его вчера утром. Обычно инструмент хранится в погребе. Она нашла его в шкафу и отнесла на место. – Но если она отнесла его туда... – Это еще не все. Отнести-то она отнесла, но когда после обеда опять полезла в шкаф, он снова оказался там. На том же месте, что и прежде. – И вам известно, кто положил его туда? – Нет. Она просто отнесла его назад. – Вы уверены, что она говорит правду? – Да. То есть, она не хочет говорить. Так что следует взяться за нее по-настоящему. – Достаточно, Брэйди. Я сам с ней поговорю. Уэйт кивком указал на дверь, и Брэйди удалился. Детектив повернулся к человеку в штатском: – Проследите, чтобы как можно скорее доставили результаты экспертизы отпечатков на щипцах. |
