Николя сделала себе пометку и вернулась к работе. Она почувствовала, что мистер Пириод нервничает. Последовала довольно нелепая пантомима, во время которой они три или четыре раза украдкой обменивались взглядами, притворяясь, что ничего не происходит.

Наконец Николя не выдержала:

— Простите. У меня есть дурацкая привычка таращиться на людей, когда я пытаюсь сконцентрироваться.

— Ах, дитя мое, ничего подобного! Это я веду себя непростительно. Дело в том, — он робко улыбнулся, — что у меня есть одна личная проблема, которой я хотел бы с вами поделиться.

Николя промолчала, не зная, что ответить.

Мистер Пириод, собравшись с духом, продолжил, махнув рукой:

— Это пустяк, конечно. Ерунда. Просто мой издатель решил украсить книгу иллюстрациями и в том числе — только не смейтесь — поместить на фронтиспис мою ужасную физиономию. Мне сказали, что желательно не фото, а портрет. Не знаю почему, но они решили, что у меня должен быть портрет. А его как раз нет.

— Как жаль, — сочувственно отозвалась Николя. — Значит, придется сделать фотографию.

— Ну да. Я сначала так и подумал. Но потом… они так настаивали… и я решил, что… в общем, друзья уговаривают меня сделать эту глупость. Просто рисунок. Даже не знаю, на что решиться. — Было ясно, что мистер Пириод умирает от желания получить свой потрет и готов выложить за него кругленькую сумму. Он назвал имена нескольких известных художников и вдруг заявил: — Жаль, что Агата Трой так разборчива в своих моделях. Она как-то отказалась рисовать, да, отказалась наотрез… — Тут мистер Пириод назвал одно очень громкое имя и уставился на Николя с мрачным торжеством. — А уж такого бедолагу, как я, ей и в голову не придет писать! — воскликнул он. — Никогда!

— Ну почему. Она часто… — начала Николя и прикусила язык. Чуть не сморозила глупость.

К счастью, мистера Пириода отвлекло возвращение Эндрю Бантлинга. Тот появился в конце аллеи, все так же сердито шагая по дорожке и размахивая котелком, с сосредоточенной решимостью на худощавом привлекательном лице.

— Он вернулся, — сказала Николя.

— Эндрю? Очень хорошо. Интересно зачем.

Скоро они это узнали. Дверь открылась, и на пороге появился Эндрю.

— Простите, что помешал, — произнес он громко, — но, если вы не возражаете, я хотел бы с вами побеседовать, Пи Пи.

— О, мой мальчик! Разумеется.

— Мне нечего скрывать от Николя, совсем напротив. Но я ни в коей мере не хочу ей досаждать.

Мистер Пириод игриво возразил:

— Кто ей досаждает, так это я. Может быть, переместимся в гостиную и оставим бедную девушку в покое?

— О, прекрасно. Спасибо. Простите. — Эндрю бросил на Николя невидящий взгляд и открыл дверь.

Мистер Пириод отвесил ей легкий поклон:

— Прошу нас извинить, дорогуша.

Когда они удалились, Николя продолжала трудиться, пока ее не прервали. В дверь заглянул невысокий худой мужчина, раздраженно бросил:

— Прошу прощения. Вот черт! — и исчез. Очевидно, это был мистер Картелл.

В одиннадцать появился Альфред — с бокалом хереса, бисквитами и извинениями от мистера Пириода. Если у нее возникнут какие-то трудности, она может позвонить, и Альфред немедленно все ему передаст. Трудностей у Николя не было, однако, с удовольствием выпив вино, она обнаружила, что рассеянно чертит на бумаге какие-то каракули.