— Маленький пятнистый скунс, — бормочет Симон.

Я не раз видел их раздавленными на дорогах, но живьем никогда. Зверек впадает в безумие, он плюхается на все четыре лапы, потом снова поднимается на двух передних. Это дурацкое действие повторяется несколько раз, я не спускаю с него глаз. Наконец скунс шипит, хватает свою кость и снова начинает ее грызть.

— Глупый ребенок, — говорит Симон. — Сказал же тебе, сожги мусор.

— Как нам теперь его оттуда выманить? — в отчаянии шепчу я. — Он обольет своей вонью мой спальник, или даже седла и все остальные вещи!

— Не двигайся, парень. Стой, где стоишь. Я скоро вернусь.

Он отступает назад, беря с собой лампу, и через минуту возвращается с сухой веткой сагуаро. Осторожно опускает палку в огонь костра, другой рукой сжимает ружье. Когда ветка занимается пламенем, он берет ее и медленно двигается к палатке, держа горящий факел перед собой.

Огонь приближается и приближается к маленькому скунсу. Он неподвижно сидит несколько мгновений, потом роняет кость, прыгает в ночную темноту и растворяется в ней.

— Ух ты! — воплю я. — Как он был близко!

— Большинство животных боится огня. — Симон удостоверяется, что скунс убежал. — А этот вел себя несколько странно. Я даже забеспокоился.

— Его стойка?

— Нет. Так они обычно предупреждают врага. Меня взволновала его нервная дрожь и шипение. Некоторые скунсы подхватывают бешенство после укуса мухи — переносчика болезни. Эти пятнистые малыши обычно храбры как львы и очень хитроумны. Но бешеный может просто броситься на тебя. Бесстрашные психи, ничего не боятся. Ты должен быть готов стрелять, и не обращай внимания на его вонь — о ней стоит волноваться меньше всего. Ты должен пристрелить бешеного скунса и закопать, не притрагиваясь к нему. Понял, парень?

— Да, пап.

— Отлично. Теперь иди спать.

Симон разворачивает свою лежанку.

Я пинком выбрасываю кость из палатки, и она попадает в самую середину костра. Потом застегиваю сетчатые занавески и ложусь на спальник, не раздеваясь, сжав в кулаке охотничий нож и испуганно прислушиваясь к шороху остреньких коготков по ткани тента.

Постепенно глаза мои закрываются.

— Адик? — Назойливый стук. — Адик?

Только заснул, как уже жуткий шум разбудил меня! Я выругался, повернулся на диване и с грохотом свалился на пол. О, черт, больно. Снова стук. Я поднялся на ноги и вспомнил, где нахожусь. Прихрамывая, добрался до двери и открыл ее: на пороге стояла Мэт с внушительным количеством пакетов в руках. В большом окне за ее спиной по-прежнему виднелся заснеженный, тускло освещенный город.

— Шесть ноль-ноль, — сообщила она. — Принесла тебе свежую одежду. Давай приходи в себя и пошли завтракать, я тебе доложу обстановку по поводу операции.

— Спасибо. Буду через секунду.

Я сходил в шикарный сортир, принял душ, сбрил, наконец бороду. Раны мои потихоньку заживали, подлеченные синяки приобрели бледную зеленовато-розовую окраску. Я проглотил несколько болеутоляющих таблеток, вытер волосы полотенцем и натянул принесенные Мэт вещи: черную тонкую водолазку с воротом, легкие штаны и куртку цвета хаки, крепкие походные ботинки. Все это очень подходило для жаркого и сухого климата Дагасатта…

…но откуда она узнала?

Я ворвался в ее кабинет с криком:

— Похоже, Мимо уже разболтал о месте назначения операции!

— Нет, это была Ева. Когда она переслала мне деньги, то рассказала все, кроме названия планеты. А об этом уж я сама догадалась.

В комнату вкатили маленький столик, накрытый белоснежной льняной скатертью, заставленный серебряными приборами и фарфоровой посудой с логотипом корпорации «Оплот» — для больших боссов все самое лучшее.