— А теперь в память о погибших — раз, два! — взвыли!

Шпионы взвыли с таким отчаянием, словно каждому из них грозила немедленная гибель.

Сам грозный полковник Шито-Крыто выл громче всех, потому что был здесь самым главным, самым злобным, самым подлым, самым жестоким, самым хитрым.

— Приказываю, — сквозь зубы хрипло процедил он, — всем быть на своих местах и без моего особого распоряжения ни есть, ни пить, ни спать! Только думать! Думать так, чтобы я слышал, как скрипят у вас мозги! Учтите, что провалилась не только диверсионная группа «Фрукты-овощи», но и шпионская организация «Тигры-выдры» в целом! Это не только позор, но и ужас! Чтобы реабилитировать, то есть оправдать себя в глазах начальства и потомства, мы должны выработать план новой операции. Невиданной операции! Такой жестокой и подлой, чтобы мы сами сначала испугались своего собственного замысла! Мы должны натворить что-то такое несусветное, чего не вытворяла ни одна шпионская организация мира за всю историю всего человечества. Надо соорудить такую дичь и мерзость, чтобы люди падали в обмороки, услышав одно лишь название нашей организации. ЫХ-три нуля и Толик Прутиков будут уничтожены. Забудем о них. Никогда больше мы не увидим доблестных агентов Бугемота, Канареечку и Мяу. И тоже забудем о них. Итак, идите, садитесь и скрипите мозгами. Горе тому, за левую ногу того к потолку, скрип чьих мозгов я не услышу! Быстро по местам — вон! Стриптиро стрито! (Известное шпионское ругательство).

Шпионы быстро бросились вон по своим местам, чтобы вплоть до особого распоряжения ни есть, ни пить, ни спать, а громко скрипеть мозгами — придумывать операцию, какой не вытворяла ещё ни одна шпионская организация всего мира за всю историю всего человечества.

Громче всех скрипел мозгами сам полковник Шито-Крыто. Он думал и одновременно вспоминал свою трудную и подлую жизнь. А жизнь свою он вспоминал потому, что в ней наступал тот долгожданнейший момент, когда полковник Шито-Крыто получал реальнейшую возможность проскочить в генералы. А проскочить в генералы ему было необходимо, чтобы исполнить заветнейшую, многолетнейшую мечту всей своей жизни. Вот вам вкратце его жизнь и вот вам вкратце его мечта.

Были когда-то у грозного полковника Шито-Крыто и фамилия, и имя. Но прозвище Шито-Крыто он получил ещё в школе, и сейчас уже сам не помнил, какое же у него было имя и какая же была у него фамилия.

Ловкий, хитрый, жестокий и коварный, Шито-Крыто научился шпионить лет с пяти. Сначала он подглядывал за младшим братом, затем он подглядывал за старшей сестрой, потом — за бабушкой и дедушкой и наконец стал подглядывать за родителями. Вся семья боялась его и ненавидела.

А тут ещё он приспособился следить за соседями. Тогда его стали бояться и ненавидеть ещё и соседи.

Поэтому, когда Шито-Крыто пошёл в школу, им был уже накоплен порядочный опыт подслушивания, подглядывания, слежки, нашёптывания и всего вроде этого. Едва научившись писать, он принялся за доносы, которые полюбил на всю жизнь.

В классе, где учился Шито-Крыто, все боялись друг друга, ябедничали, клеветали, сплетничали, писали доносы, пакостили самыми разнообразными способами, и никто не мог догадаться, кто же их довёл до жизни такой.

У Шито-Крыто всё всегда было шито-крыто!

И если через месяц-полтора после начала учебного года класс, где он учился, не распускали, то к середине учебного года приходилось расформировывать всю школу.

С тринадцати лет Шито-Крыто уже подрабатывал на службе в полиции, и его ставили в пример взрослым сыщикам.

Больше всего любил Шито-Крыто предавать. У него на это был редкий, особый талант. Вступал он, например, в шайку воров, спокойненько воровал вместе с ними, спокойненько складывал денежки в карман, очень спокойненько выдавал воров полиции, очень спокойненько получал за это денежки и, сами понимаете, совершенно спокойно складывал эти денежки в тот же карман.