***

 Открыв им дверь квартиры, Леня удивленно протянул:

 - А где же знаменитая черноморская черешня?

 Из-за его ноги выглядывала любопытная мордочка Пу И. Песик не интересовался черешней, ему просто хотелось быть в курсе всех происходящих событий.

 - Ты представь, Ленечка, чего случилось... - начала Калерия Ивановна, но Лола изо всех сил наступила ей на ногу.

 Тетя вскрикнула и повернулась к племяннице.

 Видимо, она прочитала все что нужно на ее лице, потому что замолчала, проглотив готовое сорваться с уст признание.

 - Представляешь, - затараторила Лола, перехватив инициативу, - черешня совершенно испортилась! Просто в кашу превратилась! Пришлось прямо там все выбросить...

 Тетя Каля хотела возмутиться и вступиться за честь замечательных черноморских ягод, но суровый взгляд племянницы остановил ее, и она только согласно закивала.

 - Ну ничего, - усмехнулся Леня, - здесь тоже черешню можно купить, если уж вам так нужно...

 Это он сказал зря.

 - Черешню? - обиженно проговорила Калерия Ивановна. - Да я ж себе представляю, шо у вас здесь за черешня! Это же не ягоды, а натурально одно горе! Вот у нас в городе Черноморске черешня это черешня, каждая ягодка что твой помидор...

 Тут она спохватилась, вспомнив, какая неприятность случилась со знаменитой черноморской черешней, и быстренько перевела разговор на другие рельсы:

 - А ты мне скажи, Ленечка, где у вас нотариусы сидят?

 - Нотариусов много, - Леня пожал плечами, вам все равно к какому?

 - Нет, - тетя Каля полезла в одну из своих сумок и начала вынимать из нее все содержимое.

 Выложив на тумбочку кусок туалетного мыла "лесной аромат", полтора десятка огромных пластмассовых бигудей, расческу, по внешнему виду подходящую разве что для вычесывания овец, коробочку с раритетными психотропными духами "Красная Москва", выпущенными в один год с запуском первого искусственного спутника Земли и запрещенными Женевской конвенцией, как химическое оружие массового поражения, тетя Каля нашла наконец мятый конверт, надписанный ровным аккуратным почерком.

 - Нотариус Штукен... Штакен... Штокенвассер, с трудом прочитала она головоломную фамилию.

 - Ну так здесь и адрес должен быть, - Леня протянул руку за конвертом, - вот же написано - девятая Красноармейская, дом пять...

 - Ой, правда! - обрадовалась Калерия Ивановна. - А я тут-то и не прочитала.., надо мне к нему ехать, к этому Штукенштакену. Которая, говоришь, Красноармейская?

 - Девятая.

 - А сколько же их всего?

 - Кажется, тринадцать.

 - Ну, поразвели улиц! Хоть бы уж по-разному называли, а то все одни Красноармейские...

 - Тетя Каля, а зачем тебе к нотариусу? - переглянувшись с Леней, спросила Лола. - Что у тебя за дела с этим... Штокенвассером?

 - Вот у меня лично с ним никаких дел не было! громогласно ответила тетка. - Я его, этого Штукен... чтоб его.., я его в глаза не видела! Но понимаешь, сижу я у себя в Черноморске, как раз черешня поспевать начала, и вдруг Васька-почтальон приносит письмо. Он его, конверт-то, в лужу уронил, когда с велосипеда упал. Они, видишь ли, с шурином как раз день строителя отмечали, шурин у него на стройке прорабом служит. Тоже, тот еще фрукт, однажды с лесов свалился, так чуть шею не сломал, так с тех пор она у него на сторону. У нас мужики даже песню про него сложили...

 И тетя Каля запела на мотив всем известных "Подмосковных вечеров":

 - Что ж ты, милая, смотришь искоса,

 Низко голову наклоня?

 У меня, милок, шея сломана

 С крыши выбросили меня.