— Сильвия, — строго сказал я. — Остановитесь, пожалуйста, в том углу. Или уж сядьте на кушетку. Только перестаньте вышагивать.

Она засмеялась, но подошла к кушетке и села подальше от меня. Потом взяла подушку огненно-красного цвета, взбила ее и, положив под голову, откинулась назад.

— Так лучше? — спросила она, хотя прекрасно знала, что не лучше.

Я отвернулся. Меня вдруг осенило. Я сердито взглянул на Сильвию и спросил:

— Так вы, наверное, решили… решили, что я добиваюсь от вас того же, что Джелликоу? Но это же смешно!

— А мне не смешно. Я еще ото всего этого не отошла. Стоит мне вспомнить об этом подонке Уилфреде, как все остальные мысли вылетают из головы.

— Сильвия, ну как же вы могли подумать, что я…

— А почему нет? Я вас в первый раз увидела: стоит этакая громадина и смотрит на меня так, будто готова сорвать с меня одежду, даже не заходя в дом.

— Какая чепуха!

— Я здороваюсь, а вы отвечаете какими-то грязными намеками: мол, мы пока незнакомы, но вы меня знаете…

— Да разве есть мужчина, который не знает, кто такая Сильвия Ардент?..

— Самое главное, — продолжала она, — вы не сказали, чего вам надо, а просто глазели на меня, как… не знаю даже, как кто. Скалились во весь рот, сверкали глазами…

— Сильвия, перестаньте! Это же смешно…

— А потом, когда я снова спросила, какое у вас ко мне дело, вы перестали ухмыляться, свирепо уставились на меня и рявкнули: «Уилфред Джелликоу!»

— Да будет вам…

— Вы мне показались очень подозрительным. И что, по-вашему, я должна была думать, коли вы так смотрели на меня и так себя вели? После того как Уилфред пригрозил все рассказать про меня? К тому же вы заявили, что вам многое известно обо мне и Уилфреде и что вы хотели бы так сказать, пройти по его следам, но только вам не хочется этого делать в дверях…

— Прекратите! Довольно! Я не желаю больше слушать…

— Теперь вы понимаете, почему я решила…

— Хватит!

— И точно так же, как Уилфред, вы отказались от денег. Естественно, я и подумала…

— Сильвия Ардент, ради бога, если вы не замолчите, я не знаю, что с вами сделаю!

— Раз вы не подлый вымогатель, о чем я теперь знаю, то особенно возражать не буду.

— Я совсем не это имел в виду, — ледяным тоном сказал я и вдруг увидел, как уголки ее сочных губ насмешливо приподнялись, а глаза озорно сверкнули. Я в сердцах потряс кулаками и уставился в потолок, обвел взглядом стены, мебель, потом снова взглянул в конец кушетки, на Сильвию.

Она лежала, скрестив ноги. Изгиб белого бедра почти скрывал от глаз тонкую желтую полоску бикини. Она по-прежнему опиралась спиной на подушки, прислонившись к подлокотнику кушетки. Одна рука была закинута за голову, другая вытянута вдоль тела. Полуприкрыв зеленые глаза, она смотрела на меня почти сонно.

— Прекратите свои проделки! — сказал я.

Шелковистые веки чуть приподнялись.

— Но я ничего не делаю.

— Ладно, хватит! Вы тут много говорили о Гидеоне, об Уилфреде, обо мне, о том, что у вас возникла эта дурацкая мысль по поводу моих намерений, и намекнули, что все началось с Гидеона. Вы не могли бы объяснить, что имели в виду?

Она вдруг села, выпрямила ноги и сложила руки на груди. Потом покачала головой и сказала:

— Если я вам это расскажу, у меня вообще своих секретов не останется.

— Так что насчет Гидеона?

— Это произошло, когда я снималась в его фильмах.