– Полагаете, смерть Терновской связана с выигрышем на рулетке?

Рузо сумела развернуть стул, сидя на нем. Под стон и скрежет половиц. Мышцы ее лица мелко подрагивали. Взгляд тяжелый и беспомощный.

– Уже сообщили… Вам сообщили…

– Видели, как она выиграла?

– Да, я была там… В тот недобрый час, – проговорила она с таким драматизмом будто дело шло о потере любимого человека.

– Сколько игроков было за столом?

– Не знаю… Не считала… Какая разница… Десяток… Дюжина… Это все не имеет значения… – отвечала Рузо. Речь отрывистая, голова опущена, думает о своем.

– Если предположить, только предположить, – Пушкин сделал особое выделение, – что Анна Васильевна погибла, кого бы вы назвали виновником?

Она резко вскинула голову.

– Терновскую убили?!

– Я не делал такого утверждения. Вопрос был о другом…

– Кто желал ей смерти? – Рузо недобро усмехнулась. – Далеко ходить не надо. Например, двоюродный племянник Фудель, редкий дурак и пустышка. Или ее двоюродный братец, напыщенный индюк Лабушев… Стая жадных безмозглых воронов… Только бы денег достать… Они и убили… Кто-то из них… Не сомневайтесь… Ворвались ночью и убили… И выигрыш себе прибрали… Волки… Негодяи…

Барышня плохо владела собой, с уголка губ сползла слюна. Еще немного, и набросится с кулаками.

– Чем именно вы занимались у Анны Васильевны? – мирно спросил Пушкин.

Она обмякла, скулы потеряли остроту, плечи опустились.

– Секретарская работа… Мадам следила за курсами акций на многих биржах, я составляла для нее графики движения цены и математический прогноз изменения курса… Надеюсь, это не запрещено…

– Ее интересовали только ценные бумаги?

– Да, она покупала и продавала… Кажется, хотела изучить движение европейских акций, чтобы отправиться играть там…

– Госпожа Терновская играла только на акциях?

– Конечно. Котировки, рост стоимости…

– Для чего ей список выигравших номеров из казино Висбадена и Монте-Карло за последнюю неделю?

Рузо вздрогнула.

– Вы видели письма? Прошу вас, отдайте мне их…

Даже если бы захотел, Пушкин не мог этого сделать. Открытые письма будут положены в конверты и за счет почтово-телеграфной конторы отправлены назад. Чтобы получить их, потребовались бы ходатайства к прокурору.

– Считайте, что их больше нет, – ответил он.

– Все пропало, – проговорила Рузо с таким отчаянием, что иное сердце, не будь оно сердцем чиновника сыска, сжалось от сочувствия. А это даже не дрогнуло.

– В них было нечто ценное?

– Да, исключительно ценное, – со злобой ответила Рузо. – Ценное для меня… Я занималась этими мерзкими графиками, чтобы получать нужные сведения. Терновская рассчитывалась со мной этими письмами… Теперь все кончено… Я не смогу оплачивать корреспонденцию… Моих уроков не хватит…

– Изучаете статистику рулетки?

Рузо встала.

– Будьте любезны, господин полицейский, не вмешивайтесь в частную жизнь…

Пушкин согласился. Он спросил, где проживает барышня. Будущая учительница снимала комнату в общежитии «Общества распространения знаний и образования среди женщин», что в Мерзляковском переулке.