На мгновение уши заложило от грохота взлетающего где-то в стороне звездолета, база продолжала жить своей жизнью. Кто-то в строю чихнул. Другой кашлянул. В ноздри бил соленый запах от разбивающихся о пристани и каменные волноломы валов. Наконец два морских пехотинца из личной охраны императора широко распахнули парадные двери штаб-квартиры. Они двигались на удивление слаженно — ну еще бы, подумал Брим, в личную охрану просто так не берут. С другой стороны, улыбнулся он про себя, интересно, как эти бравые щеголи повели бы себя в блокаде? Военный оркестр грянул один из бравурных маршей с Гламнос-Гратена, и в дверях показался кронпринц Онрад. Он шествовал в сопровождении высших офицеров флота, включая командира базы на Гиммас-Хефдоне контр-адмирала Диану Херрши, вице-адмирала Ифигению Сдрейффен, командующего шестой боевой эскадрой Звездного Адмирала сэра Грегора Пенду, а также Верховного Звездного Главнокомандующего лорда Беорна Вайрода!

Брим затаил дыхание. Ему трудно было даже представить себе подобное собрание высших чинов, не говоря уж о том, чтобы своими глазами увидеть его, — тем более направлявшихся в его сторону. На короткое мгновение он ощутил слабость в коленках, но это быстро прошло. Все эти залетные птицы из Адмиралтейства вряд ли интересуются членами экипажа «Свирепого» как личностями. Скорее они просто используют награждение как повод побывать в боевых частях. Он глубоко вздохнул и чуть улыбнулся. Если уж всем этим адмиралам и захочется пообщаться немного, что ж, Вилф Брим может помочь им в этом — в конце концов кто, как не они, помог ему вырваться с карескрийских рудников!

По счастью, никто из адмиралтейских шишек не стал злоупотреблять предоставленным ему словом. Брим прислушивался к их голосам, эхом разносившимся из закрепленных на вышках громкоговорителей. Сконцентрировавшись, он даже различил — к своему удовольствию — слова, посвященные подвигу людей и медведей. Еще приятнее ему было услышать напоминание лорда Вайрода о том, что «карескриец Вилф Брим» столько сделал для подтверждения правоты указа о реформе на флоте — это означало, помимо прочего, что теперь еще больше его соотечественников смогут обучаться специальности пилота и другим важным военным профессиям. Все же, вслушиваясь в цветистые фразы, он обнаружил под ними такое же непонимание реалий войны и вообще чаяний простых рядовых, как в свое время у владельцев рудников, на которых работал.

Похоже, кем бы ты ни был, рано или поздно ты достигаешь такого уровня карьеры, когда теряешь контакт с реальной деятельностью, будь то добыча металлов, война или что угодно другое. Херрши, Сдрейффен, Пенда, даже Вайрод говорили о «славе», «отваге», «героизме» и тому подобном. Интересно, думал Брим, доводилось ли им самим жить в условиях блокады, где самыми актуальными понятиями были «страх», «отчаяние» и «смерть»? Вряд ли кто-то на старом «Свирепом» думал о героизме. Во всяком случае, на свой счет он в этом не сомневался.

Потом он немного утешился — в отличие от шахтовладельцев с Карескрии, эти офицеры по крайней мере хотели сделать что-то. Каждый из них старался — хотя на деле это означало скорее борьбу за свое теплое место. И все же они старались — спасибо и на том.

Увенчание лаврами имело место после речей (уж не боялись ли господа адмиралы остаться без аудитории, происходи это в обратном порядке?). Адмиралы выстроились в шеренгу лицом к Синим Курткам; принц Онрад возвышался в середине. По одну сторону от него адмирал Пенда подавал ему медали, по другую лорд Вайрод выкликал награждаемых из строя по одному, сверяясь со списком.

— Утрилло Барбюс, торпедист! — провозгласил Вайрод.

Верзила Барбюс невозмутимо вытянулся перед принцем и отдал ему честь так, словно годами только этим и занимался.