— Да, — согласился я.

Маршалл опять, более пристально оглядел меня с ног до головы, еще раз кивнул, и очевидно решив, что я вполне гожусь для того, чтобы быть принятым в общий разговор, как ни в чем ни бывало продолжал рассказывать, обращаясь к Блуму:

— Они возможно еще даже не знают того, что ее убили, вот я о чем веду речь. Но ведь они все были ее группой, и им следовало бы сообщить.

— Он говорит об их ансамбле, — пояснил для меня Блум.

— «Уит», — добавил Маршалл и снова кивнул, — это группа, с которой она работала в студии. И разве хоть кто-нибудь подумал о том, чтобы разыскать их? Поймите, ведь они были одними из самых близких ей людей. И где они сегодня, когда мы с вами засыпали ее могилу землей? Викки в последний раз сегодня прощалась со всеми теми козлами, но никого из «Уит» здесь не было, они были лишены возможности проводить ее в последний путь. Это не справедливо. Поймите меня, я просто не мог ничего с собой поделать, мне было необходимо хоть что-то сказать.

— Я уверен, что ее ансамбль наверняка знал о случившемся, — мягко заметил Блум. — Вечером в понедельник это сообщение прошло по телевидению.

— Разумеется, все возможно. Если они вообще смотрели телевизор в тот день.

— Но мистер Маршалл, ведь все газеты тоже рассказывали об этом происшествии. И я уверен, что если бы они пожелали появиться здесь, то несомненно, сегодня все они были бы здесь, — Блум немного помолчал, а потом снова обратился к Маршаллу: — А вот вы сами, например, как узнали об этом?

— Из газет.

— Когда?

— Вчера поздно вечером. Сейчас у меня отпуск, а так я работаю в Джорджии, диск-жокеем, веду передачи на радиостанции. В прошлую пятницу я поехал на Рифы, думал поудить рыбу, и до тех пор, пока мне в руки не попала газета с большой статьей о Викки и ее карьере, я вообще не знал ничего о том, что с ней произошло. Вы знаете Рифы?

Речь здесь, разумеется, шла не о наших, практически ничем непримечательных рифах у побережья Калусы, а о Рифах, о той гряде рифов и отмелей, что извивается к западу от южной оконечности полуострова Флорида и лениво вползает в Мексиканский залив, это рифы от Ларго до Западного, это то место, где когда-то жил Эрнст Хемингуэй…

— Да, — сказал Блум, — это райское местечко.

— Я взял на время яхту у своего приятеля, он живет в Исламораде. По пути туда я остановился в «Диснейуорлде» — а вы сами бывали когда-нибудь в «Диснейуорлде» в Орландо? — после него я отправился дальше, и затем продолжил свое путешествие по воде.

— А как зовут вашего друга?

— Джерри Купер.

— Это мужчина или женщина?

— Мужчина.

— Итак, вы уехали из Джорджии в минувшие выходные, так?

— Да, одиннадцатого числа, в прошлую пятницу.

— А в Исламораду вы приехали… когда?

— В воскресенье после полудня.

— И там вы тут же пересели на яхту.

— Да. Я вернулся лишь вчера вечером. Мне даже не довелось ничего узнать о том, что Викки снова решила вернуться на сцену. Обо всем этом я узнал позже из газет. Если бы мне только было чуть-чуть пораньше известно об этом, я бы, честное слово, сразу же все бросил и примчался сюда. И к черту этот «Диснейуорлд», к черту Рифы, я бы приехал бы прямо в Калусу, чтобы успеть на премьеру.

— И когда вы приехали сюда?

— Сегодня рано утром. Вскочил вчера вечером в тачку и тут же отправился в путь.

— А остальные парни из ансамбля…

— Группы.