Это же случилось и со всеми восстаниями беларусов — их суть исказили, свалив все на поляков. После разгрома восстания 1831 г. подавления автономии Польши не наблюдалось, а вот у Литвы были отняты главные атрибуты автономии: статут (конституция), Госдума были запрещены, как и сама униатская церковь, закрыт Виленский университет как очаг сепаратизма, и т. д. Но после 1840 г. решено было покончить и с термином «литовец, литвин». Царю показалось, что белорус — это куда как ближе к великороссу и должно сблизить эти народы, подчеркнуть их родственную связь, следовательно, «присоединить» западных русских к восточным. Отныне было запрещено в документах и печати использовать сам термин «Литва». Его заменили на «западнорусский край» или «северо-западный край».

В XIX в. российский царизм стремился быть добрым отцом многонационального российского семейства. Россия брала «под крыло» всех обиженных православных, спасая от турецкого геноцида армян, болгар и сербов. Но внутри самой русской нации шла незримая борьба за первое место: малороссов и литвинов усиленно оттесняли на периферию, лишали, по определению Екатерины II, «ненужной исторической памяти», а само наследие Руси усиленно «перетягивали» на Москву. Русский царь стремился стереть грань между литвинами и великороссами, ликвидировав тем самым источники будущих волнений. Безусловно, это должно было объединить многонациональное население царской России, но почему за счет переписывания истории?

Хотя нельзя не признать, что реальный процесс объединения нации все же происходил, но, как это часто бывает, все насильственно навязанное вызывает внутреннее напряжение в обществе. Это было использовано большевиками, и после 1917 г. все то, что веками накапливалось в толще народного сознания, монстром вырвалось на свободу и прокатилось страшным смерчем Гражданской войны и последующими репрессиями, растянувшимися на долгие годы. То, как трудно стереть из памяти людей их прошлое, доказывают многие факты. Еще в начале 1950-х гг. этнологическая экспедиция в Минской области установила, что большая часть селян продолжает себя именовать литвинами либо «тутэйшыми». Это говорит о том, что в 1950-х гг. на селе все еще живут старики 1870-х - 1880-х гг. рождения, когда Беларусь все еще продолжали именовать в народе Литвой, несмотря на официальный запрет (с аналогичным успехом можно было запретить дуть ветру). Однако в последующем десятилетии (1960-е гг.) тех, кто был рожден литвином, уже не остааось, ибо за советский период последние хранители старой традиции умерли, а поколения советской эпохи 1920-х - 1950-х гг. в школах учили, что они белорусы.

Параллельно с мерами по ликвидации термина Литва (в Беларуси) царь Николай рекомендовал своим чиновникам активно пропагандировать в Самогитии миф о том, что именно эта земля является Литвой. В таком случае многочисленные войны с Литвой превращались в войны не с русским народом, а с прибалтийским, что обеляло Москву. Самодержцу казалось, что это и есть эффективная мера по устранению политически ненадежной нации русин на западных пределах Российской империи. Жмайты и аукштайты, такие якобы ненавистники русского самодержавия, сейчас же проглотили сладкую пилюлю.

С литовским гербом произошла аналогичная фальсификация. Не знаю, как современные историки Республики Летува объясняют приход к ним Погони, которая впервые появилась вместо жмудского Медведя лишь в 1845 г., тогда как у русин Погоня красовалась на знаменах и стояла на печатях с XIII в.! Лишь в 1918 г. художник с типично жмудской фамилией Жмудявичус создал современный вариант литовского герба Погоня, заменив крест Ефросиньи Полоцкой на щите всадника на католический крест. Сейчас бы за такое Жмудявичус оказался в суде за плагиат. По всей Литве стали запрещать русь-литвинский (беларуский) язык как литературный, и русь-литвинские писатели вынуждены были перейти на польский.