Освоение Ситки шло нелегко. Скаутлельт (которого русские звали Михаил) подписал «открытый лист» об уступке русским прав на поселение — но вожди других племен и родов были не так сговорчивы. Несколько раз в крепость якобы «мирными туристами» приходили индейцы с оружием под плащами, определенно что-то замышлявшие, но Баранов, смотревший в оба (и наладивший среди аборигенов серьезную сеть тайных информаторов), всякий раз предотвращал возможные столкновения.

Действовал, как говорится, и крестом, и пестом. В зависимости от ситуации. Однажды на Пасху он послал к вождям колош-ку-переводчицу с приглашением прибыть в крепость на праздник — но индейцы ее ограбили, поколотили и прогнали. Тогда Баранов тут же нагрянул в становище, где было триста до зубов вооруженных индейцев — а у самого Баранова лишь 22 человека русских и 2 фальконета. Но Александр Андреевич действовал решительно: «Мы проследовали маршем среди всех к жилищу тех виновников, о коих было сказано, что готовы стоять к сопротивлению, но, сделав только два залпа, нашли только несколько стариков, а прочие разбежались…»

Залпы были сделаны в воздух. Баранов собрал вождей и популярно им объяснил, что обижать женщин нехорошо, иначе могут произойти разные печальные последствия. Вожди друж-ненько принесли извинения и собрали богатые подарки. Именно такое поведение поднимало в их глазах авторитет русских, а не вежливые уговоры, которые краснокожие считали признаком слабости и трусости…

Впрочем, Баранов не всегда пускал в ход оружие — иногда он брал смекалкой и современными ему техническими достижениями. Еще Шелихов в свое время изумлял аборигенов «фонарем Кулибина», прообразом прожектора с сильным рефлектором. Индейцы с эскимосами сами простаивали неподалеку от его дома, где никогда ранее не виданным ослепительным светом сияло маленькое солнце. Однако Григорий Иванович не додумался с помощью этой новинки изображать из себя могучего колдуна.

А вот хитромудрый Баранов додумался. Однажды два индейских вождя решили познакомиться с «русским тойоном»…

Когда они появились, Баранов, «одетый чудовищем», восседал на срочно изготовленном высоченном кресле на манер трона — а потом по незаметно поданному им знаку помощники подожгли фейерверк. И началось! Фейерверки в те времена уже представляли собой эффектнейшее зрелище: крутясь, разбрасывая искры, вертелись огненные колеса, взлетали разноцветные ракеты, шипели «змеи», дергались шутихи… Для простодушных детей природы, отроду такого зрелища не видавших, этого было достаточно, чтобы искренне принять Баранова за «великого шамана».

Старожилы Русской Америки оставили достаточно воспоминаний о том, как хитрый помор убеждал индейцев в своей неуязвимости. Очередному пленному колошу давал лук, стрелу (стрелы у индейцев, как правило, были вовсе уж первобытные, с каменными наконечниками, опасные для незащищенного тела, но бессильные перед железом), отходил, вставал в величественной позе и ласково предлагал:

— Ну, тварюга, стрельни в сердце!

Индеец, не будь дурак, моментально пользовался случаем и пускал стрелу со всем усердием. Стрела, ясен день, отлетала от пододетой под кафтан кольчуги (которую, напоминаю, Баранов тщательно скрывал от посторонних глаз), а то и расщеплялась. Произведенный эффект понятен — появлялся еще один свидетель, с выпученными глазами повествовавший соплеменникам о колдуне, которому не страшны смертельные для обычного человека стрелы.

А тут еще разветвленная сеть информаторов, за пачку табаку и железный ножик старательно стучавшая Баранову на земляков… Все это, вместе взятое, привело к тому, что индейцы пришли к выводу: обычный человек столь осведомленным, сидя у себя в доме, быть не может.