Неправда! Литва объединила часть Руси и оградила ее от татар. И от всякой и всяческой татарщины.

Глава 12

СОБИРАНИЕ РУССКИХ ЗЕМЕЛЬ

Сколь достойно желание — скакать месте со всеми, под командой могучего, славного мужа.

Для описания политики многих государственных деятелей противоречивость — это спасительное слово. Для описания политики Великого князя Гедиминаса в таком слове нет ни малейшей потребности. Даже хитрости Гедиминаса очень просты, прекрасно видны и подчинены таким же простым, ясным целям. Политика ясная и прямая, как лезвие рыцарского меча. А если сравнение покажется кому-то слишком высокопарным, пожалуйста: политика прямая, как оглобля. Уверен, кстати, что, восстань из гроба Великий князь и кунингас Гедиминас, он бы на «оглоблю» не обиделся.

Самым главным в этой политике, ее ядром, было собирание русских земель. Чтобы выжить в этом мире, надо быть большим и сильным. Эта истина оставалась бы истиной и не будь немецкого нашествия. В эпоху же, когда нависла такая страшная опасность, выбор оказался очень уж небогатым: расширять свое княжество, сколько хватит сил, или исчезнуть.

Наивно считать Гедимина и любого другого политика бескорыстным, действующим исключительно во имя «исторической необходимости» или на благо подданным. Несомненно, Гедиминас хотел стоять во главе могучего государства, с которым будут считаться в мире. Имя которого будет громко звучать и в Кракове, и в Париже, и в Риме, и в Константинополе. Хотел оставить детям больше, чем получил сам. Хотел славы — и прижизненной, и посмертной. Вопрос в том, что небескорыстные действия Гедиминаса отвечали самым сокровенным чаяниям Руси, разорванной на десятки государств. Русь помнила о своем единстве и очень хотела опять оказаться единой.

Гедимин, «король литовцев и русских», ни разу не воевал ни с одним из русских княжеств. Тем не менее при Гедимине вассалами Литвы оказались княжества Белой Руси: Минское, Лукомское, Друцкое, Турово-Пинское; Волынь в состав княжества не вошла. Но тоже сделалась вассалом. К концу правления Гедиминаса русские земли составляли три четверти территории его государства. А русские — 80 или даже 85 % его подданных.

Литва выступала в роли защитника против немецких рыцарей, против татар Золотой Орды, а потом против крымских татар. Во главе вассальных княжеств, как правило, оставались князья прежних династий, Рюриковичи; никто не пытался их смещать или контролировать внутреннюю политику страны. «Мы старин не рухаем, а новин не вводим» — так говорили послы Великого княжества, договариваясь с будущими вассалами.

Вассальное русское княжество продолжало жить почти так же, как жило независимым, и только во взаимоотношениях с внешним миром вассалитет что-то реально значил: князь не мог сам заключать договоры, не мог вести самостоятельной политики, должен был во время войн выступать вместе с Великим князем в составе его войска.

Кому-то такое «лоскутное» государство покажется странным. Что это за государственность, если внутри страны полным-полно «почти самостоятельных» территорий, которые имеют своих правителей, свои знамена, чеканят монету, держат собственную полицию и судят по своим законам?! Но в Средневековье это было обычнейшим делом. Французское королевство и в XIV–XV веках, и даже в XVI веке было, по существу дела, множеством государств — каждое со своими вооруженными силами, полицией, традициями, часто даже со своим диалектом. Мелкие государства входили в более крупные — в графства и герцогства; графства и герцогства были вассалами непосредственно короля.

Точно таким же государством-матрешкой были крупные немецкие государства типа Ганновера или Австрии, и Британия, испанские Кастилия и Арагон. Такова же была средневековая Япония, где владетельные князья-даймё до XIX века оставались неограниченными владыками в своих владениях и только вассалами императора, а не слугами.