ХРИСТИАНСТВА?!

Под Дубном монахи пытаются остановить творимые казаками зверства. «И скоро величественное аббатство охватилось сокрушительным пламенем, и колоссальные готические окна его сурово глядели сквозь разделявшиеся волны огня» [2. С. 262].

А среди пылающего сада «…чернело висевшее на стене здания или на суку тело бедного жида или монаха, погибавшее вместе со строением в огне» [30. С. 265].

А вот еще сцена торжества «православного христианства»: «Не уважили казаки чернобровых панянок, белогрудых, светлолицых девиц; у самых алтарей не могли спастись они: зажигал их Тарас вместе с алтарями» (видимо, пытавшиеся спастись у алтарей женщины все-таки верили в пресловутое «христианство» казаков). [30. С. 332].

Я не склонен идеализировать гуннов, вандалов, варягов, сиу, навахов или даже алжирских пиратов… Но они по крайней мере не называли себя христианами.

Или, может быть, сжигая живьем польских женщин, казаки ждали от них обращения в православие? Так сказать, постижения заблуждений?

Казаки постоянно издают призывы в духе: «Отомстить ляхам за верных товарищей и Христову веру!»[30. С. 298].

По-видимому, как раз в порядке мести казаки «…ляшские тела, увязавши как попало десятками к хвостам диких коней, пустили их по всему полю и долго потом гнались за ними и хлестали их по бокам» [30. С. 293].

Вообще, Сечь подозрительно много говорит о защите «истинной православной веры». Так много, что возникает невольный вопрос — а что, ей и правда так велика угроза? Или это просто идефикс, имеющий самое косвенное отношение к христианству?

Сам Тарас Бульба не увиделся с сыном, не в силах стерпеть «поругание» своей замечательной веры [30. С. 324].

А перед смертью кричит полякам: «…узнаете вы, что такое православная русская вера!» [30. С.334].

Не хочется кощунствовать, но подданные польского короля, похоже, и так более чем хорошо знают веру Тараса и остальных казаков.

Опять же — придумать можно решительно все, что угодно… Например, приписать полякам аналогичные действия и тем самым — как бы некое моральное право казаков на месть…

Но чего нет — того нет. В тексте «Тараса Бульбы» нет ни одной сцены, в которой гусары польской короны предавали бы огню православную церковь, алтарь которой охватили бы девушки и женщины — прихожанки православного храма.

В тексте Н. В. Гоголя есть сожжение католического монастыря, есть — зверское убийство католических монахов. Есть — садистская жестокость казаков. Есть их варварство по отношению к телам «не своих».

Казаки воюют против магометан… Но и это — не доказательства их христианства. Язычники воевали с магометанами даже более отчаянно. Западная Африка, Северная Индия были покорены исламом только путем огромных усилий и жертв.

Уже зная казаков, читатель вправе ждать от их «антимусульманства» решительно чего угодно… И читатель не ошибается в своих предположениях: в Малой Азии они «…переели и переломали весь виноград; в мечетях оставили целые кучи навозу; персидские дорогие шали употребляли вместо очкуров и опоясывали ими запачканные свитки» [30. С. 315].

Ну, ясное дело! Стоит нагадить в мечети или сжечь виноградник — магометане сразу же постигнут всю глубину своих заблуждений! И толпами помчатся принимать таинство крещения…

Опять же — я нимало не идеализирую ни полян, резавших древлян в свое удовольствие, ни иудеев, праздновавших массовое истребление врагов. И я помню, что проделывали ассирийцы, хетты и даже еще римляне в захваченных городах.

Но до сих пор мне казалось, что большая заслуга христианства как раз в том, что оно сделало повседневное, наивное зверство язычника чем-то экстраординарным, исключительным.