К концу XIV века, в 1382–1398 годах, крестоносцы захватили почти всю Жемайтию, и спасение пришло только извне, от Великого княжества Литовского… О чем ниже, в свое время.

Северо-Западная Русь не собиралась мириться с немецким господством в Прибалтике. Кроме того, богатства Новгорода принадлежали, опять же, православным, а православные, конечно же, не имели никакого права ими владеть. Богатство Новгорода рассматривалось как особенно тяжелая несправедливость, и в начале 1240-х годов папский легат Вильгельм Моденский разработал план захвата Пскова и Новгорода (чем кончилось — известно, Ледовым побоищем 1242 года).

Но война шла и на территории современной Эстонии, порукой чему — судьба Вячко из Тарту (ударение полагается делать на первый слог, и притом это — местная кличка, сокращение). Князь Вячеслав Борисович, сын Бориса Давидовича, княжил в Кукейносе. В 1208 году крестоносцы подступили к городу и взяли в плен храброго князя. Вячко бежал на Русь, в Новгород. По предложению новгородцев в 1223 году начал княжить в Юрьеве. В 1224 году магистр Ливонского ордена Альберт подступил к городу. Вячеслав Борисович отказался капитулировать и погиб в рукопашной на стенах.

Для того чтобы понять ход всех остальных событий, всей политики и Польши, и Западной Руси, и Северо-Западной Руси, и всех племен и народов Прибалтики, причем решительно во всех остальных областях жизни, нужно хотя бы попытаться понять, что это реально означает — жить под постоянным страхом завоевания, смерти, порабощения.

Крестоносцы приходили, чтобы прочно осесть на завоеванной земле, крепко усесться на шеи завоеванных народов и доить, доить, доить, доить, доить побежденных целенаправленно и полно, а потом завещать своим детям все то же право доить и доить. Да еще и изменять образ жизни и всю культуру завоеванных, как им хочется.

Завоевание Прибалтики, земель славян и балтов стало продолжением пресловутого Drang Nach Osten. Первый этап Drang Nach Osten, натиска на восток, завершился в XII веке завоеванием земель полабских славян. Но и позже те же самые причины заставляли немцев продолжать хищное движение на восток — относительное перенаселение, избыток ртов и рук, которым нет применения на родине.

Крестовые походы, идея крещения язычников оказывались благовидным предлогом для продолжения «дранга».

К немецким рыцарям легко приставала накипь со всей Европы. Благородная идея нести крест в дикие земли и рисковать собой для воцерковления дикарей оказывалась удобным прикрытием для совсем не благородных поступков, для решения самых меркантильных делишек. В крестоносцы, конечно же, шли и фанатики, и третьи сыновья многосемейных рыцарей и баронов, которым не было доли на родине. Тот же контингент, что шел в Крестовые походы в Палестину. Но и люди, не ужившиеся в обществе из-за опасных, вредных, попросту патологических черт характера, легко оказывались в крестоносном воинстве.

Так, позже среди конкистадоров причудливо смешивались бедные рыцари, так сказать, «избыточное население», и всевозможные психопаты, садисты, пьяницы, патологические грабители, убийцы по призванию и прочая сволочь. По отношению к язычникам допустимо было все, и грехи отпускались заранее. А для «завоеванных» речь шла о полной зависимости от воли всегда приблудных, всегда случайных и очень часто — не вполне вменяемых людей.

Ордена были страшны не только своим вооружением, дисциплиной и подготовкой солдат.