|
Ф. Розена «Отъезжие поля» (СПб., 1857; см. с. 30–35, 141–142). По-видимому, Добролюбову принадлежит рецензия иа эту книгу (Совр., 1857, № 12; см. Оксман Ю. Г. Старые и новые собрания сочинений Н. А. Добролюбова. – В кн.: Добролюбов Н. А. Русские классики. М., 1970, с. 559–560).]. Изумителен и непонятен был нам г. Вельтман, доказывавший, что славянские государства процветали уже задолго до троянской войны и что Борис Годунов был дядя царя Федора Ивановича[25 - Критика далеких от науки представлений А. Ф. Вельтмана о древнейшем прошлом славянских племен дана Добролюбовым в рецензии на его книгу «Аттила и Русь IV и V века» (II, 335–339). Ошибку в толковании родственных связей Бориса Годунова и царя Федора Ивановича А. Ф. Вельтман допустил в статье «Исторический взгляд на крепостное состояние в России» (Журнал землевладельцев, 1858, № 1, отд. 2, с. 2). Мнение о том, что славянские государства существовали до Троянской войны (по археологическим данным – сер. XIII в. до п. э.), высказало не Вельтманом, а Е. И. Классеном в книге «Новые материалы для древнейшей истории славян вообще и славяно-руссов в особенности; с легким очерком истории руссов до Рождества Христова» (М., 1854), где он, в частности, доказывал, что жители Трои были славянами и что создателем «Илиады» был Боян.]. Странен и забавен был для нас известный ученый, из патриотизма восхищавшийся тем, что «не жаден русский народ, не завистлив» – ибо «летает вокруг него птица – он не бьет ее, плавает рыба – он не ловит ее и довольствуется скудною и даже нездоровою пищею»[26 - Неточный пересказ отрывка из книги С. П. Шевырева «Поездка в Кирилло-Белозерский монастырь» (ч. I. M., 1850, с. 55).]. Но все эти патриоты и ученые должны уничтожиться пред патриотизмом и ученостью г. Жеребцова: он так далеко простер историческое неведение и отсутствие правильности и добросовестности в выводах, что ученые натяжки гг. Розена, Вельтмана, Шевырева и пр. кажутся просто невинной шалостью в сравнении с его умствованиями и изобретенными им фактами. На наших доморощенных ученых можно было смотреть с кротким умилением: они ведь просто забавлялись, шалили для собственного удовольствия… Притом же их фантастические бредни если и выходили иногда из пределов приличия, дозволяемого здравым смыслом, то могли по крайней мере быть извинены тем, что авторы не церемонятся показываться отечественной публике совершенно по-домашнему – небритые, немытые, неодетые. Но нет этого оправдания для человека, который решается показать себя и Россию Европе, который рекомендуется наставником и просветителем европейской публики. Он не может представлять своим читателям голые фразы; он должен запастись хоть какими-нибудь знаниями, хоть немножко промыть себе очи и привести в порядок свои разбросанные мысли. В противном случае автор показывает величайшее неуважение не только к своим читателям, но и к тому предмету, о котором берется рассуждать.
Предмет г. Жеребцова – Россия и ход ее развития – вовсе не так ничтожен, чтобы можно было приниматься за него, не давши себе труда усвоить даже элементарные сведения о внешних фактах, не говоря уже о их внутреннем значении и связи. Нам совестно было бы постоянно следить за г. Жеребцовым в его промахах, выдумках и искажениях фактов русской истории, и мы надеемся, что читатель этого от нас не потребует. Но нельзя же не дать нескольких образчиков того, до какой степени простирается небрежность и неведение автора, и мы решаемся исполнить эту прискорбную обязанность, чтобы не стали нас обвинять в голословности нашего отзыва.
Выбирать у г. Жеребцова не из чего: все равно, куда ни загляни. Поэтому мы и начнем с самого начала – с основания Руси. Тут ли уж, кажется, не легко автору соблюсти верность и основательность в кратком изложении событий? Сколько об этом было у нас писано, сколько источников под руками, как разъяснен взгляд на эпоху! Посмотрите же, как хорошо г. |
