|
В истории престолонаследия это завещание – ничего не значащий акт: после Петра II, который и без него считался законным наследником, престол замещался в таком порядке, какого не сумел бы предвидеть самый дальновидный тестамент. Но это завещание имеет свое место в истории русского законодательства о престолонаследии, вносит в него если не новую норму, то новую тенденцию. Пользуясь законом Петра I, оно имело целью восполнить пустоту, образованную этим самым законом, делало первую попытку установить постоянный законный порядок престолонаследия, создать настоящий основной закон государства: само завещание определяет себя как основной закон, имеющий навсегда остаться в силе, никогда не подлежащий отмене. Потому тестамент, прочитанный в торжественном собрании царской фамилии и высших государственных учреждений 7 мая 1727 г., на другой день по смерти Екатерины I, можно признать предшественником закона 5 апреля 1797 г. о преемстве престола. Для истории русской законодательной мысли не будет лишним заметить, что тестамент Екатерины I был составлен находившимся тогда в Петербурге министром герцога голштинского Бассевичем.
ДАЛЬНЕЙШИЕ СМЕНЫ НА ПРЕСТОЛЕ. Когда в январе 1730 г. простудился и опасно заболел Петр II, временщики князь Алексей Долгорукий и его сын Иван, любимец императора‑мальчика, решили удержать власть в своих руках посредством обмана. Они собрали фамильный совет, на котором князь Алексей предложил принять подложное завещание умиравшего императора, передававшее верховную власть его невесте княжне Екатерине, дочери князя Алексея. Другой Долгорукий, поумнее, – фельдмаршал князь Василий Владимирович усомнился в удаче этой нелепой затеи. Князь Алексей возражал, что он, напротив, вполне уверен в успехе дела, и в оправдание своей уверенности сказал: «Ведь ты, князь Василий, в Преображенском полку подполковник, а князь Иван – майор, да и в Семеновском против того спорить будет некому». Значит, придворные люди, всего ближе стоявшие к престолу, тогда уже привыкали думать, что ни в каком важном политическом деле нельзя обойтись без участия гвардии, что, напротив, успех такого дела обеспечен, как скоро его поддерживают гвардейские офицеры. По смерти Петра II Верховный тайный совет неожиданно, помимо всякой очереди и без ведома других высших учреждений, избрал на престол дочь царя Ивана, вдову‑герцогиню курляндскую Анну, ограничив ее власть. Предприятие, как увидим, пало вследствие вмешательства гвардейских офицеров и дворянства. Усыпленная Тайной канцелярией и 10‑летним русским безмолвием, Анна до совершеннолетия своего преемника, двухмесячного ребенка, накануне своей смерти (17 октября 1740 г.) назначила Бирона регентом с самодержавными полномочиями. Это был грубый вызов русскому чувству национальной чести, смущавший самого Бирона. «Небось», – ободрила его Анна, умирая. Но немцы после десятилетнего господства своего при Анне, озлобившего русских, усевшись около русского престола, точно голодные кошки около горшка с кашей, и достаточно напитавшись, начали на сытом досуге грызть друг друга. Миних, пообедав и любезно просидев вечер 8 ноября 1740 г. у регента, ночью с дворцовыми караульными офицерами и солдатами Преображенского полка, командиром которого состоял, арестовал Бирона в постели, причем солдаты, порядком поколотив его и засунув ему в рот носовой платок, завернули его в одеяло и снесли в караульню, а оттуда в накинутой сверх ночного белья солдатской шинели отвезли в Зимний дворец, откуда потом отправили с семейством в Шлюссельбург. Анна Леопольдовна, мать императора, провозгласила себя правительницей государства, и тогда правительство совсем расстроилось. Остерман интригами оттер Миниха от власти, а Анна, принцесса совсем дикая, сидевшая по целым дням в своих комнатах неодетой и непричесанной, была на ножах со своим супругом Антоном Ульрихом брауншвейгским, генералиссимусом русских войск, в мыслительной силе не желавшим отставать от своей супруги. |
