Артур… Сознание цепляется за это слово и наполняется еще пущей грустью. Каково ему будет услышать о моем скоропостижном уходе… Небось, стане себя винить. Решит, что убеди он меня когда-то остаться с ним, все сложилось бы иначе… Глупости. От судьбы не уйдешь. Не важно с кем, важно в какой пьесе играешь в этой жизни… Я, похоже, в психоделической авангардной трагедии. И ничем мне тут, Артурка, не поможешь.

«В особо попсовых случаях, извечное русское «кем быть?» деградирует в «с кем быть?»», — всплывает в памяти отрывок какого-то давнего разговора с Маринкою. — «У тебя, как у особы крайне зависимой от окружающих эта болезнь тоже проявляется. Да и у меня. Потому женщины и несчастнее… У них больше вопросов над которыми суждено мучаться…»

Отчего голос ее в моей голове так отчетлив? Эй, я не хочу сходить с ума! Дайте мне силы, выбраться! Спокойно, нужно вернуться в реальность. Я в кафе, передо мной — Лиличка. Она что-то говорит, что-то спрашивает…

— Лилия, что ты говоришь? — выдавливаю с трудом. Как тяжело дается мне речь. Губы забыли, как складываться для извлечения звуков. Тексты, камнями оседают в мыслях, так и обретая свою звуковую форму…

— «Что я говорю!» — передразнивает Лиличка. — Именно то, что слышишь! Это я, я виновата в его смерти! Это я, я его до этого довела! — она, ясное дело, продолжает о своем…

— Лиль, мне плохо, — для полноценного «о», нужно собирать рот колечком. — Позово, о-о-о-о….

Огоньки барной стойки сливаются в сплошные полосы… Мир, пару раз качнувшись, раскручивается с дикой скоростью. Неужели все? Это хорошо. Путем самоубийства было бы страшнее.

Прихожу в себя от негодования — рядом сидит Артур и проникновенно шепчет что-то незнакомой мне барышне! Совсем юная худенькая, с двумя черными косичками и блестящими круглыми глазками-пуговчиками, она быстро-быстро переводит сочувственный взгляд с меня на Артура и обратно…

Ага, вот она какая — новая артуровсая пассия. Хороша, аж обидно! Сейчас, когда я то ли уже умерла, то ли близка к чему-то подобному, можно быть честной. Обидно мне по двум поводам сразу. Во-первых, потому как чернявая — по глазам видно — действительно совсем никаким жизненным опытом еще не отягощенная и оттого беззаботная и очень милая. Я же со своим всезнанием, как не крути, никогда не смогу конкурировать с подобными девами в легкости общения… Во-вторых, потому что Артур — это все-таки моя территория, и это совсем не честно, когда он к кому-то другому сюда приезжает, совсем меня забросив и все такое… Вот был бы сейчас Артур со мной. Погладил бы по щеке, прошептал бы что-то о моей нужности и значимости, глядишь, я бы и задержалась в этой жизни немного. Хотя бы до полной ясности в наших с Артуром отношениях.

«Ты нужна мне!/ Ну что еще? /Это все, что мне отпущено знать…» — вместо Артура слова произносит БГ. Тихо-тихо поет из музыклаьного центра. Кажется, из моего. С трудом поворачиваю голову, осматриваю обстановку. Похоже, я в своей собственной полуподвальной комнатухе. Интересно, как меня сюда занесло? И почему задуманное сбывается? Почему Артур с нежностью гладит меня по щеке, явно подыгрывая словам Гребенщикова… Уж не сплю ли я?

Ты не спишь? — спрашивает Артур.

— Не знаю. А ты мне снишься?

— Вроде нет, — он улыбается, на всякий случай ощупывает свои руки. — Вроде настоящий…

— Значит, не сплю…

Молча смотрим друг на друга. Я еще ничего не знаю, но уже чувствую — ошиблась. Девчушка вовсе не Артурова, я вовсе не умирающая, мир вовсе не рассыпающийся на кусочки…

— Я еще нужна? — интересуется девочка.