Он протягивал публике ножи, предлагая попробовать остроту лезвий, а затем метал их, перерезая нити воздушных шариков, и шарики взлетали к самому потолку; он сбивал пламя со свечей одним метким броском — короче, всячески доказывал зрителям, что их не водят за нос, что все это не фокус, не обман: в руках у него самые настоящие ножи из самой настоящей стали.

А потом, когда публика поверила, на сцене появилась одна из девушек-танцовщиц. Она встала возле круглого щита, раскрашенного в виде мишени, и положила себе на голову яблоко. Тревожная барабанная дробь, тишина, в руке Чингачгука таинственным образом появляется стилет — бросок… И яблоко оказывается пригвожденным к щиту.

Зал разразился овациями. Пожалуй, так не аплодировали даже «мисс России». Та нахмурилась, но сделала вид, что ее не интересует ничего, кроме клубники.

— Вадик! Налей мне еще шампанского.

— Сейчас, сейчас… Давай досмотрим. Это же просто невероятно!

— Ну Вадик!

— Говорю же, сейчас!

Девушка-танцовщица стояла, раскинув руки, у круглого деревянного щита в форме мишени, а Чингачгук метал в нее свои длинные ножи. В полной тишине зала было слышно, как ножи ударяют в щит. Бум, бум… Они вонзались так близко от танцовщицы, что, наверное, та чувствовала холодок лезвия.

Раз, два, три, четыре…

Чингачгук почти не метился — жонглировал ножами, а потом один за другим посылал их в цель. Лезвия мелькали без остановок, быстро, словно автоматная очередь. Уследить за ножами было почти невозможно. Только слышно было, как они глухо ударяют в щит, и каждый раз щит чуть заметно содрогался.

Одиннадцать, двенадцать, тринадцать…

Вдруг забила тревожная дробь барабана. Циркач подошел к круглому щиту и раскрутил его. Оказывается, девушка была привязана к щиту. Она начала вертеться, и теперь уже не ножи, а раскрашенные томагавки начали с потрясающей скоростью ударять вокруг нее.

— Не смешно, — наморщила носик Таня Кустодиева. — И очень даже глупо. Он может порезать ей кожу. Шрамы остаются на всю жизнь. Верно, Вадик?

— Он может порезать не только кожу. Он может ее всю на лоскутки раскроить. Так что закрой ротик и смотри.

— Фи!.. Грубиян!

Вот томагавки закончились, в ход пошли оперенные дротики, затем изогнутые кинжалы с двумя лезвиями, затем какие-то жуткие шары, похожие на морских ежей… За лесом рукояток девушки уже не было видно, а Чингачгук доставал из ящика все новые виды оружия и продолжал демонстрировать свое мастерство. Но вот грянули фанфары. Циркач остановил щит, развязал девушку и, поддерживая ее под руку, вывел на середину сцены. Та, ничего не видя вокруг себя, с ослепительной улыбкой раскланивалась залу.

— Мастер, — с некоторой завистью заметил Оболенский. — Уважаю мастеров. А девушка тоже молодец! И хороша собой!

— У нее ноги кривые, — уверенно сказала Таня.

— Ноги у нее как раз ровные.

— Тогда рожа кривая! — упорствовала «мисс Россия». — Иначе зачем она ее под маской прячет?!

— Так ведь маскарад, — заметила Аня. — Все гости прячут лица под масками. Пока ты не выберешь победителя, никто маску не снимет.

— Ваша клубника! — подошедший стюард поставил на стол блюдо с клубникой. — Что-нибудь еще?

— Но нам уже принесли клубнику, — удивился Оболенский. — Уберите.

— Нет, оставьте! — Таня подвинула клубнику к себе, а пустое блюдо сунула в руки стюарда. — И позовите Алексея Андреевича Шорохова.