Хлопнула калитка. Это Оля помчалась купаться на речку. Зачем? Ведь есть бассейн! Вот он, рядом! Владимир Семенович пожал плечами и посмотрел на часы. До встречи с Иваном оставалось сорок пять минут.

Бойко нахмурился. Он должен был убедить Ивана совершить еще одну акцию. Этот ночной звонок Нади переворачивал все планы. Нужно было немедленно что-то предпринять, каким-то образом отвратить неминуемый проигрыш.

И вдруг эти мгновения сосредоточенного ожидания нарушило смутное ощущение какого-то дальнего движения. Он взглянул на берег реки, все еще темный в предутреннем сумраке, и вздрогнул от неожиданности. На миг ему показалось, что он видит Надю. Но это была Оля. Она собиралась заняться восточной гимнастикой ушу.

Девушка была в светлом кимоно, сама тоже светлая, и только волосы — словно сгусток мрака. Постояла и вдруг вскинула к небу руки, как будто собралась взлететь. Да нет, это она просто потянулась, может, даже слегка зевнула с тем внутренним удовольствием, с каким, проснувшись, потягиваются и кошки, и хорошенькие женщины. При движении кимоно распахнулось, и Бойко на мгновение увидел девичью грудь, упругую, необычайно красивую в утреннем свете.

Владимир Семенович почувствовал, как в нем вспыхнула и тут же угасла какая-то всепроникающая, как рентгеновский луч, искорка. Там, на берегу, Оля еще не успела опустить руки, а искорка уже разгорелась, и сразу разрозненные элементы рассыпанной мозаики сложились, образуя новый узор. Это было словно озарение. Владимир Семенович улыбнулся. Теперь он знал, как превратить поражение в победу.

Через полчаса, когда белая «Нива» Ивана въехала во двор, Бойко был, как всегда, собран и уверен в себе. Он радушно, по-приятельски поздоровался с Моховчуком, отметил его измотанный вид, посетовал, что жизнь — сплошное кино и нельзя как следует выспаться, потому что рискуешь пропустить самые интересные кадры. Разговор он начал издалека, потому что важные вопросы никогда не решаются в лоб, с налета. Кроме того, в последнее время Моховчук беспокоил Бойко своим растерянным, несколько удрученным видом.

— У тебя проблемы? — спросил Владимир Семенович.

— Все свои проблемы я решил, — ответил Иван. — Все в порядке.

— А что так задержался?

— На дороге была авария, — отвел глаза Иван. — Чья-то машина слетела с дороги и взорвалась.

— И много жертв?

— Нет. Кажется, всего одна женщина погибла. Не успела выбраться из машины и сгорела… Бедняжка. Прямо как в кино.

— Какая жалость! — поцокал языком Бойко. — Кстати, о кино… Знаешь, Иван, тысячи людей занимаются кино и вообще искусством. А ведь все это самообман, ты не согласен? Искусство должно быть как удар хлыста — по чувствам, по воображению. Верно? Иначе это никакое не искусство.

— Искусство — вообще дело пустое, — ответил Иван спокойно.

Он скривил губы. Вероятно, хотел изобразить ироническую усмешку. Но ничего не получилось. Сегодня он явно не владел своим лицом. Должно быть, действительно измотался из-за бессонной ночи.

— О, ты не прав! — воскликнул Бойко. — Искусство старается разбудить нашу фантазию, заставляет сопереживать героям, ставить себя на их место.