Согласно классическому определению, эмигранты (от лат. emigrans — выселяющийся) — это лица, выезжающие на постоянное жительство в другое государство. Поэтому русских людей типа Н. В. Гоголя, Виельгорских или А. О. Смирновой никак нельзя назвать эмигрантами. Ни о каком постоянном месте жительства на Ривьере тогда не было и речи. Люди просто выезжали зимой к теплому морю, и поездка в Ниццу для них мало отличалась от поездки в Крым или на Кавказ.

К середине 50-х годов XIX века в Ницце проживали 104 семьи иностранцев, из которых русских было всего 30 семей, англичан — 19, французов — 24 (Ницца тогда еще не была французской территорией) и прочих национальностей — 21.

Как видим, русских было много лишь относительно других иностранцев. Но, что характерно, уже в то время журнал L'Indépendant Belge полушутливо-полусерьезно писал:

«Англичане подхватывают грипп в Ницце. Они утверждают, что это русские принесли туда не только свою природную суету и суматоху, но и свой климат».

Что тут скажешь… Англичане — весьма специфические граждане с болезненным цветом лица, и молчание — это типично английский способ беседовать. Русские по своей природе совершенно не такие. Они более активные, более компанейские, более шумные. Они — душа нараспашку. Тишина в русском общении — это не согласие, а скорее разногласие. Она просто невыносима.

Конечно, бывавшие тогда в Ницце наши соотечественники мало походили на пресловутых «новых русских» 90-х годов прошлого века и относились лишь к наиболее образованным и обеспеченным слоям населения. Однако и они проводили время весьма специфически.

В качестве примера можно привести рассказ жившей в Ницце русской художницы Марии Башкирцевой. Правда, он относится к более позднему периоду (к маю 1876 года), однако описываемое весьма характерно. Мария Башкирцева пишет:

«Сегодня вечером я даю праздник, каких уж много лет не видела rue de France. Вы, может быть, знаете, что в Ницце существует обычай встречать май, то есть вешали, венок и фонарь и плясали, под ними в хороводе. С тех пор как Ницца принадлежит Франции, обычай этот постепенно исчезает; во всем городе едва можно увидели каких-нибудь три-четыре фонаря… Я велю приготовили заранее и повесили посреди улицы громадную махину из ветвей и цветов, украшенную венецианскими фонариками. У стены нашего сада Трифону (слуга дедушки) было поручено устроить фейерверк и освещать сцену время от времени бенгальскими огнями. Трифон не чувствует под собой ног от радости. Все это великолепие сопровождается музыкой арфы, флейты и скрипки и поливается вином в изобилии… Мы отправляемся на террасу соседей — я, Ольга, Мари и Дина, потом становимся посреди улицы, созываем танцующих и с успехом стараемся возбудить оживление. Я пела и кружилась с остальными к удовольствию добродушных горожан Ниццы, особенно людей нашего квартала, которые все знают меня и называют «mademoiselle Marie». Не будучи в состоянии делать что-нибудь, я стараюсь быть популярной, и это льстит маме. Она не смотрит ни на какие издержки. Особенно понравилось всем, что я пела и сказала несколько слов на их наречии… Я смотрела на пляску и слушала крики, совершенно замечтавшись, как это часто бывает со мной. Когда же фейерверк закончился великолепным «солнцем», мы вернулись домой под ропот удовлетворения».

Фейерверк, бенгальские огни, музыка, песни, «вино в изобилии»… Никто «не смотрит ни на какие издержки»… Что же, чопорным англичанам было от чего приходить в отчаяние. Русских было мало, но с их присутствием уже приходилось считаться.

Коренным образом все изменилось после 1856 года.

Глава вторая

Приезд в ниццу вдовствующей императрицы Александры Федоровны

Настоящая русская колония возникла на Ривьере во второй половине XIX века, причем именно русские сделали ничем не приметную тогда Ниццу знаменитой на весь мир.