Пока я объяснялась с Тимуром, к беседующим однофамильцам подрулила еще одна знакомая физиономия, и мне сразу же расхотелось задавать свой вопрос. Потому что это был Ильдаров конкурент, не то Иванов, не то Викторов, не то Васильев, короче, какая-то нефтяная шишка из Питера. Галка по большому секрету мне рассказала, что он – один из главарей тамбовцев и несколько раз сидел в тюрьме.

– Как это? – пристала я к Ильдару. – Натуральный зек, а с ним все на равных общаются.

– Не твоего ума дела! – отрезал зять. – Да и сидел он по благородным статьям – за изнасилование и за мошенничество. Кто не ошибается? Но близко к нему не подходи. Незачем. Замечу – придушу.

Если честно, то своего родственника я не всегда понимала, особенно когда он не желал объясняться. Поэтому зачастую приходилось верить ему на слово, тем более что в тот момент он сжал клещами мою шею и потребовал пообещать, что к этому питерцу я и на пушечный выстрел не подойду. Ни по журналистским делам, ни просто так. А наоборот, стану обходить его за три километра.

Вот и сейчас это мое дурацкое обещание живо всплыло в памяти и парализовало конечности, хотя ум весьма однозначно сигнализировал, что ничего страшного в общении с этим приятным мужчиной нет. Да и какой он бандит, если вон все наши форбсы с ним за руку здороваются, а большинство еще и чмокается? Не со страху же!

– Все, пошли! – снова потянул меня Тимур. – Начинается!

* * *

С нашего места залив был виден превосходно. Бирюзово-переливчатый, гладкий, как натянутый на кринолины шелк роскошного бального платья, он просто выталкивал из воды три разновеликих яхты, предназначенных, как пояснил Тимур, для продажи. Лодки были мал мала меньше, хотя самая невзрачная из них по размеру догоняла «Кометы» на воздушной подушке, которые летом носились по Москва-реке, прогуливая гостей столицы.

Зазвучал «Вальс цветов», лодки качнулись и одновременно двинулись с места. Потом началось нечто и вовсе непостижимое. Самая большая яхта пошла по широкой, чуть ли не во все пространство залива, дуге. Средняя в своих притязаниях оказалась скромнее, соответственно описывая окружность меньшего диаметра. Малышка же юлила в самом центре, нарезая аккуратные кружочки, больше похожие на блины. Удивительно, но все три лодки двигались синхронно, словно танцевали под чудесную музыку, не мешая друг другу, а, наоборот, создавая плавным вращением странно завораживающий танец.

Яхты кружились и кружились, а я, совершенно забыв, где нахожусь, представляла, как совсем скоро буду полноправной хозяйкой одной из таких белых красавиц. Пусть хоть и самой маленькой. Я видела себя на палубе в развевающейся белой одежде, с тонким элегантным шарфом на голове, концы которого реют за моей спиной, как крылья прекрасной птицы. И сама я как птица – стройная, красивая, улыбающаяся. А рядом – Дима. Он обнимает меня за плечи, и мы вместе стоим на носу нашей яхты, обнявшись, как Ди Каприо и Уинслет на «Титанике».

Да, еще несколько часов назад я не собиралась покупать личную яхту. Ну и что? Я и сейчас не собираюсь. Просто в благородных домах принято делать на бракосочетание дорогие подарки. Обычно, насколько мне известно, даже составляется список этих подарков, чтобы не было повторов. Вот я и запишу туда под номером один яхту. Если Ефрамович подарил лодку другу просто так, то разве не найдется кто-нибудь, кто почтет за счастье порадовать юную чету монархов?

Грезы унесли меня столь далеко, что я совершенно не обратила внимания, как лодки перестали вальсировать, подтянулись к причалам и смирно уткнулись в отведенные стойла, слившись с сотнями себе подобных.

– Даш, так куда пойдем? – видимо, не в первый раз задал мне вопрос Тимур.