– Города – это для тупых. Назови любое слово, какое хочешь, а я тут же его расшифрую! Давай!

Он оживился. Глаза заблестели, как у ребенка, пальцы нетерпеливо задвигались.

– Ну… например… Сумерки! – нашлась я, устремив глаза в темное пространство за очагом.

– Сумею уберечь милую, если разлука, как испытание! – быстрой скороговоркой оттарабанил он.

Я снова долго шлепала губами, проверяя. Сошлось!

– Лимон! – углядела я на маленьком приставном столике вазу с фруктами.

– Любить и мучаться одному надоело!

– Пингвин! – вспомнила я про северный антураж.

– Прости и не грусти, виноватых искать не надо.

– Снег!

– Сильно нравятся единственные глаза.

– Пиво!

– Прости и вернись обратно.

– Япония! – выдохнула я в полной уверенности, что уж теперь-то он запнется хоть на секунду.

– Я прощаю обиду, не измену, ясно? – он радостно вскочил. – Ну что, съела? На Японии она меня поймать захотела! Да мне все равно, какое слово. Они все для меня – как семечки! Раз – и ядрышко выплюнул.

– Здорово! – искренне восхитилась я. – А где это ты так натренировался?

– А в детстве еще. Так мы с пацанами мозги дрессировали. Давай теперь ты!

– Нет, – мне очень не хотелось опозориться. Ведь если он не имел в виду вот так сразу, тривиальный секс, а пытается взять меня интеллектом, то не все потеряно! Уж что-что, а голова, слава богу, у меня всегда работает отменно.

– Ну, давай, попробуй! – уговаривал он. – Чего-нибудь простенькое. Например, – Вован на секунду задумался, – леди!

– Леди? Люблю… есть… днем… и…

– Чего «и»? Слово на «и» должно быть! Давай другое. Клен.

– Клевая лодка едет… навстречу! Ура! Получилось! – подпрыгнула я.

– Ну, более-менее, – согласился он. – Только ты просто предложение составила, а должно быть какое-то обращение или объяснение в любви.

– Почему? Такого уговора не было, – возмутилась я. – Чего это ты на ходу правила меняешь?

– Ну, да, не было, – кивнул он. – Просто в этой игре такие правила изначально заложены. Мы же вроде как для девчонок в слова играли. Понравиться хотели. Потому и фразы такие придумывали. Вот, видишь, – он закатал рукав свитера, показав мне неровную татуировку «ИРКА». – Как думаешь, что это такое?

– Жену твою бывшую так звали, – выпалила я и тут же прикусила язык, понимая, что ляпнула несусветную глупость.

Он не обиделся.

– При чем тут жена? Этой татуировке уже лет тридцать! Хотя ту девочку тоже Ирой звали. Но это не имя.

– А что?

– Расшифруй!

– С любовью?

– Конечно!

– Ира… родная… Нет! Имя… родное … кровью… Нет. И радость красоты ащущаю. – Я сделала упор на «а».

– Ты что думаешь, мы совсем безграмотные были? Не знали, как слово «ощущаю» пишется? Или ты серьезно? – он пристально посмотрел на мое, видимо, не очень умное в тот момент лицо.

– Ну а какие слова еще на «а» есть? Амбал, астра, априори, агат, астрал…

– Ладно, не мучайся! Тут, в самом деле, тренировка важна. А «ИРКА» – это «и разлука кажется адом».