Оба этих офицера владели отлично китайским языком, были знакомы с местными условиями и руководили тайной разведкой почти с самого начала войны.

Район наблюдения предполагалось разделить примерно линией железной дороги. Но ввиду того, что штабс-капитан Россов получил другое назначение, а именно был командирован в Монголию вместо г-на Корелина, то разведка целиком была поручена штабс-капитану Блонскому.

Отчет штабс-капитана Блонского о деятельности разведчиков-китайцев при штабе Главнокомандующего и приемов ведения этой разведки при сем прилагается.

Под непосредственным руководством штабс-капитана Блонского велась также разведка с помощью Хабаровского 1-й гильдии купца Тифонтая.

Этот последний, благодаря своим широким торговым связям по всей Маньчжурии, имел возможность доставлять сведения из района расположения японских войск, в котором некоторые из его агентов поселялись под видом мелких торговцев, арбщиков и т. п. Тифонтай поставлял также надежных агентов-китайцев.

Тифонтаю давались, как и другим органам разведки, инструкции (письменная и устная) разведывательным отделением штаба Главнокомандующего.

Наряду с вышеназванными двумя лицами, действующими под непосредственным руководством штаба Главнокомандующего, сведения о противнике от китайцев доставлялись еще начальником транспортов Маньчжурских армий Генерального штаба генерал-майором Ухач-Огоровичем и военным комиссаром Мукденской провинции Генерального штаба полковником Квецинским.

Первый из них, имея сношения, благодаря роду своей деятельности, с разными слоями китайского населения, мог получать много сведений о противнике.

Сведения эти носили в большинстве случаев характер случайный и доставлялись без предварительной систематической обработки.

С формированием Управления транспортов армии (в июле месяце) генерал-майору Ухач-Огоровичу было предложено прекратить разведку, а своих разведчиков передать армиям и полковнику Квецинскому.

На более прочных основаниях было поставлено дело разведки китайцами у военного комиссара Мукденской провинции полковника Квецинского. Будучи представителем русской власти в Маньчжурии, полковник Квецинский имел возможность при непрерывных сношениях с китайской администрацией получать сведения о противнике, отчасти от последней, отчасти же от специально нанятых для этой цели китайцев-разведчиков.

Разведка велась под непосредственным руководством самого полковника Квецинского, помощником которого по этой части являлся особо назначенный офицер Генерального штаба (сначала причисленный к Генеральному штабу капитан Михайлов, а впоследствии Генерального штаба капитан Сапожников).

Нельзя не отметить важное нововведение, впервые примененное полковником Квецинским, – учреждение школы для подготовки постоянных разведчиков из китайцев. К сожалению, школа была учреждена только после Мукденских боев и нельзя не признать, что такого рода школы могли бы служить наилучшим средством для подготовки кадров надежных и сведущих разведчиков.

Нельзя не отдать должное японской печати, которая замечательным умением хранила в тайне все, что касалось армии и военных действий[4].

«С первых же дней войны японская печать получила беспрекословное приказание Правительства:хранить в тайне все, что касается организации, мобилизации и передвижения морских и сухопутных сил их родины.

Правительство предостерегало прессу от разглашения военных тайн, подчеркивая, насколько печать может вредить военным операциям, ссылаясь на примеры последней японо-китайской войны. Оно взывало к патриотизму печати не оглашать никаких сведений, которые, как бы они ни были интересны для публики, могли даже одними намеками принести пользу противнику, давая ему указания о намерениях или предполагаемых движениях японцев.

Насколько честно японская печать отозвалась на призыв Правительства, красноречиво доказано той непроницаемой тайной, которою были окутаны все движения кораблей адмирала Того и армии маршала Ойяма».