Лесоруб умело уложил багаж, оглянулся на мага и, вздохнув, подставил тому согнутое колено. Гарон шагнул на него как на ступеньку, неловко перелез через борт и тяжело шлепнулся на сиденье рядом со мной. Я почти раскрыла рот, рявкнуть, чтобы отправлялся на заднее сиденье, к своей зазнобе, как заметила на побледневшем лбу мага крошечные бисеринки пота.

И снова сердце дернулось от боли. Что такое могло случиться с магом, раз он не может вылечить даже себя?! Куда он дел всю энергию, ну не на Кинну же потратил?!

Хотя, если вспомнить тех дриад…

Нет, вот их лучше не вспоминать, иначе я точно кого-то прибью!

А как же он будет лечить моего пострадавшего, если у него на себя самого сил нет? Значит, нужно добавить, а потом я с ним разберусь. Я подняла самолетку повыше, нашла мощный поток магии и потянула на себя тонкую струйку. Но впитывать не стала, отбросила, как зеркалом солнечный зайчик, в обессиленно прикрывшего глаза мага.

Несколько секунд он забирал энергию молча, потом сказал хриплым голосом тусклое спасибо и, прикрыв глаза, откинулся на спинку сиденья. Я осторожно прикрыла крышку, стараясь не потерять магический ручеек, и погнала самолетку к тому месту, где оставила Шомо.

К тому времени, как мы подлетели к сожженным кустам, Гарон заметно ожил. Стараясь действовать незаметно для меня, медленно провел ладонью вдоль правой ноги, и облегченно вздохнув, вытянул ее под столик.

Ну-ну, не буду сейчас тебя пытать. Сначала вылечи моего погорельца, а следствием я займусь потом.

Самолетку я притезарила почти рядом с потерпевшим, которого дочь с воином уже перенесли на расстеленный под деревцем плащ. И это вселяло надежду. Будь маг очень плох, двигать его никто бы не решился.

Гарон довольно ловко выбрался из метелки сам, добавив моему подозрительному Бабко-Йожкинскому мозгу поводов для раздумья.

Пока я испытующим взглядом сверлила склонившуюся над пациентом спину мага, в самолетку взобрался уставший Шомо и притулился возле меня. Я потихоньку наколдовала мороженое в рожке и подсунула фейри под нос.

Он восхищенно вздохнул, узрев перед собой облитый шоколадом округлый верх, лизнул, куснул, еще раз…

Потом обернулся, посмотрел на меня серьезно и сообщил:

— Вкусно! — куснул еще раз, подумал и спросил. — А Гарону?

Да дался тебе этот Гарон, разозлилась я.

Он вон больше часа сидел рядом, у меня даже спина затекла, так боялась повернуться и нечаянно задеть мага рукой или ногой. А ему хоть бы что, даже глаз не открыл.

— Гарон хороший, — надулся фейри, правильно поняв мой сердитый взгляд.

Ах ты, маленький сводник! Ну чем тебя подкупил этот гном? И чем он приворожил меня, если каждый раз, как взгляд натыкается на обтянутую потертой рубашкой спину, в груди просыпается уже знакомая боль.

— Все, — поднялся с колен гном, — теперь он в порядке. У него своя магия восстановления очень сильная, через пару часов будет как новенький.

— Спасибо тебе, неизвестный собрат, — обессиленно произнес глубокий голос. — Не поможете ли мне взобраться на лошадь? Моей дочери со слугой вдвоем не справиться, а нам обязательно нужно сегодня вернуться домой.

Я в изумлении перегнулась через борт самолетки и уставилась на открывшего глаза пациента. Ну и Гарон, действительно, молодец!

— Вам лучше некоторое время не двигаться, — устало предупредил гном.

— Мне обязательно нужно вернуться домой. — решительно повторил попытавшийся сесть потерпевший, и сморщился от боли.

Придется искупать свою вину, тяжело вздохнула я, и прошептала давно знакомое заклинание облегчения веса. Затем магией приподняла мага над травой и аккуратно перенесла на заднее сиденье самолетки.