Гангстер презрительно взмахнул пальцами:

— Нет, они — не мои люди. Они вообще сардинцы. Снюхались с безбожниками, сидят в чужих кабаках, и даже поговаривают, что их видели за одним столом с полицейским начальником. Я не отвечаю за них. И если Испанцу не нравится, что они заглядывают в русские кварталы, то пусть он сам им об этом скажет.

— Договорились, — Илья кивнул и отдал револьвер итальянцу.

Они сели в пролетку, где их ждал Томас.

— Как прошло? — спросил он.

— Морелло отказался от них.

— А зачем вообще надо было с ним говорить?

— Так положено, — сказал Илья. — Не мы эти правила придумали, не нам их менять. Куда ты дел его охранника?

— Сидит в подворотне.

— Надо бы его развязать.

— Сами развяжут, когда найдут, — махнул рукой Томас. — Куда теперь?

— Теперь расходимся. Встретимся в три часа у «Черной Розы». Братцы Пакконе появятся там не раньше пяти.

«Если появятся», — хотел добавить он, но смолчал. Ребятам незачем было забивать голову предположениями.

Если Морелло говорил правду, получается, что братцы работали на кого-то постороннего, либо на свой карман. Тогда все просто: собрав дань, они придут в «Черную Розу», и выйдут оттуда без денег. И больше не появятся.

Если же сборы с русских кварталов поступали в кассу Игнасио Лупо, то братья придут с подкреплением, будут настороже, и придется сегодня их не трогать. Придется готовить засаду, придется стрелять наповал. Вряд ли удастся отбить деньги, но зато Черный Испанец докажет серьезность своих намерений. И тогда начнется война.

А может быть, и не начнется, если итальянцы додумаются сначала навести справки насчет Черного Испанца — Салливан через своих осведомителей распустил слухи о появлении в Десятом округе крупной и хорошо вооруженной банды. А Морелло подтвердит, что это настоящие головорезы — стал бы он разговаривать с какими-то сопляками!

Дону Игнасио незачем ввязываться в очередной передел границ, тем более что, по всем понятиям, нечего ему было делать в русских кварталах. Скорее, там могли хозяйничать бандиты из Ист-Сайда или из Бауэри, но никак не из «Новой Италии».

И если итальянцы посмеют устроить заваруху на чужой территории, то на их землю нагрянут чужаки с ответным визитом. Прольется кровь, она потребует возмездия, и маховик войны раскрутится, отвлекая гангстеров от более важных и прибыльных дел, чем засады и налеты на своих собратьев по ремеслу — на радость копам. В общем, такая война никому не нужна.

Когда Салливан объяснял все это Илье, его доводы казались логичными и неопровержимыми. Но достаточно было один раз заглянуть в маслянистые глазки Морелло, чтобы понять — на логику лучше не надеяться.

И он надеялся только на то, что братья Пакконе уступят, подчинившись очевидному превосходству.

«Черная Роза» — довольно странное название для зеленной лавки. Странное, если не знать, что зеленью торговали только с уличного лотка, а внутри лавки помещался небольшой бар. Три столика по углам, стойка с пивными кранами и бочонком виски — а вовсе не с овощными соками. Но и это было только прикрытием. Основной доход зеленщику-китайцу приносила комнатушка в подвале, где особо важных гостей угощали опиумом.

По пятницам «Черная Роза» работала только до вечера, а потом ее двери наглухо закрывались. Это время было посвящено братьям Пакконе, которые не любили развлекаться при посторонних. Они приходили сюда, закончив обход русского квартала. Запирались, и только в понедельник выползали на свет.

Братья появились чуть позже пяти. Вошли — и остановились на пороге.