Лодку привязали к кустам и все улеглись. Волны по Иртышу шумно раскатывались, дождь бил по шатру, и под этот шум, заглушавший всякие другие звуки, казаки заснули крепким богатырским сном.

А враг в это время не дремал. На берегу был Кучум с целым войском.

Один из его татар так провинился, что Кучум приговорил его к смертной казни. Кучум, произнося приговор, прибавил:

— Если выищешь брод на остров, то будешь цел, я прощу тебя.

Можно себе представить, что татарин готов был на все. Он верхом въехал в воду и очень удачно поднялся на остров. Привязал лошадь к дереву и стал обшаривать остров; убедившись, что все спят, он тихонько отвязал казацкую лодку, а сам, вскочив на коня, уехал обратно.

— Ермак тут и все казаки спят мертвым сном.

— Не могу тебе поверить, — сказал Кучум, — привези что-нибудь оттуда и если это так, то я прощу тебя.

Снова поехал татарин, снова привязал лошадь и ползком пробрался до шатра, просунул руку и вытащил три лядунки с порохом.

Около этого места спал Ваня и шорох разбудил его. Он открыл глаза, приподнялся на локте и стал прислушиваться.

Все было как прежде. Иртыш шумел и дождь бил по палатке.

— Господи, помилуй, — прошептал он, — видно мне померещилось.

Он повернулся на другой бок и хотел заснуть, но тревожно бившееся сердце не давало ему покоя.

Он снова приподнялся на локоть: ему показалось, что вода шумит как-то иначе, не так равномерно. Но затем дождь захлестал сильнее, шум покрыл плеск воды и Ваня опять лег…

Он вдруг вскочил. Теперь он ясно услышал шаги нескольких человек.

— Ребята! — крикнул он, — вставайте!

Кое-кто проснулся и вскочил, но было уже поздно. Татары с диким криком бросились в шатер. Ваня оторвал холст снизу и крикнул Ермаку, чтобы он пробивался к лодке.

Ночь была так темна, что идти можно было ощупью. Ваня бросился к лодке, но ее не оказалось. Думая, что она отплыла за кусты, он спустился в воду, цепляясь за кусты, и пока он выбирался, то слышал только стоны умирающих, и на месте замер, стоя по пояс в воде.

Ермак же вскочил, начал рубить и вправо и влево и пробрался к тому месту, где была лодка, но ее не было, и он бросился в воду, чтобы вплавь догнать ее. На нем был панцырь, присланный ему Грозным. Тяжесть тянула его книзу и выплыть он не мог. Ваня видел, как атаман бился с волнами и утонул.

Это было 5-го августа 1584 года. Татары, добив всех казаков, сели на коней и поехали на берег. Ваня сидел ни жив ни мертв до самого утра. Утром он вылез из воды, пересмотрел убитых товарищей и, переплыв Иртыш на ближайший берег, крадучись пошел в Сибирь.

А тело Ермака, то погружаясь, то всплывая, тихо плыло по Иртышу. 13-го августа татарин Яним ловил рыбу в селении Епанчинские юрты и, увидав ноги человеческие, вытащил тело на берег и узнал Ермака по железным латам с медною оправою и с золотым орлом на груди. Над телом Сибирского героя татары надругивались и стреляли в него. Узнав, что найден труп Ермака, приехал даже Кучум; татары, исстреляв всю броню, зарыли тело в землю, а броню взяли себе.

Ваня, между тем, усталый, полуголодный пришел в Сибирь, и оповестил обо всем. Горько заплакали казаки.

— Пропали наши головушки! — причитали они, — ну, что мы за люди без атамана, без нашего князя Сибирского. Перебьют нас татары, как мух, и тела наши псам побросают. Нет, видно, нам лучше идти домой.

— А куда же я-то пойду — думал Ваня и прежде всего отправился к матери.

Велика была радость Анисьи при виде сына.

— И горевать я не могу, потому что ты цел — говорила она.

— Мамка, все уходят с воеводой Глуховым, — сказал Ваня, — а что же нам-то делать? Пойти с ними?

— Баб они с собой не возьмут, — отвечала Анисья, — да я сама не пойду.