И разве что у единиц — сознание, что власть — это не привилегия, не особый самолёт со свитой и охранниками, — а тяжкий долг, жертвенное, самозабвенное служение.

Ну, а наше общественное мнение, культурный круг, наши либералы и радикал-демократы, сперва так было восхищённые наступившим царством демократии и изумительными реформами, потом разочаровавшиеся и в этих реформах и властях — до бичевания их? Да ещё особо, но из их же среды, — Четвёртая Власть, со всеми её порывами то против этой постылой «федеральной армии», то с оправданием чеченских боевиков и террористов, то с проклятьями российско-белорусскому воссоединению, — они все что ж? разве не освоили своей специфичной территории в зоне власти и государственного направительства?

Однако ещё же один вид власти мы до сих пор не назвали: денежную власть, а она выступает помогущественней власти прямого приказа и Указа. По мудрости нашей «приватизации» почти за бесценок и выращивания коммерческих банков за счёт государственной казны у нас выросла самая решающая из властей. На вершине её — группа ведущих банкиров, которая так и шутит: «Бросаем жребий: кому теперь идти в правительство». Об этой капиталократии не раз прямым текстом заявлял Б. Березовский: «У нас — власть капитала».

И он — на пороге того, что прав. Отныне без поддержки мощного капитала (а часто — и мафиозного, воровского) никто у нас, при нынешнем режиме, уже не доберётся до вершин власти — так что приходится пока отказаться от надежд на благоприятный для народа исход во всеобщих выборах…

Всему тому поучительный пример явила знаменательная президентская избирательная кампания 1996 года. В ней грозно (ошибочно) замаячила опасность, что коммунисты вернутся в России ко власти.

Кампания развернулась с марта — и уже в апреле публично явлена была нам трусливая выступка Тринадцати банкиров. Нескрываемый страх за нажитое богатство родил у них блистательную идею: демократия — это очень хорошо, но — не надо всеобщих выборов! пусть демократы и коммунисты примирятся на каком-нибудь компромиссе, а иначе мы применим свои рычаги, мы и прессу повернём, как нам надо. Чуть позже проступила Семибанкирщина, напрямую сговорившаяся контролировать высшую власть над Россией. (Почти 50 % экономики России — уже в их руках, а будет и больше. По самым новейшим данным — 15 крупнейших компаний и банков контролируют 70 % экономики страны.)

На самом деле сей вариант с коммуно-демократическим примирением был у банкиров лишь запасной. А за кулисами, как год спустя мы узнали от говорливого Березовского, уже сжималась железно-золотая сцепка «молодого русского капитала» с молодыми звёздами олигархической бюрократии: во что бы то ни стало провести своего президента! И это им, правда не без труда, удалось. И они победно ликовали.

Ибо они лишены исторического чувства, в ошеломлении от своего неожиданного сверхбогатства надменно уверенные быть вершителями России отныне и во веки веков. И бесплодно было бы теперь воззвать к их — да их, да таких! — совести…

Но ещё никто земной не умел предсказывать все неожиданные ходы Истории.

Весь 1995 год напряжённо отделывались, изукрашивались по высшей царской мерке кремлёвские апартаменты — не для того же, чтобы вскоре попасть под превратности демократического переизбрания? Надо же было беспечно плыть до этого рубежа, чтобы тут броситься в проверенные стандарты американского избирательства, показа кандидата — и каждая тут черта в его изламываньях обещала нам мудрый государственный смысл. И притом пойманный выкрад полумиллиона наличных долларов (!) не был сочтён прокуратурой ни даже малейшим проступком. (А сколько таких выкрадов прошло без перехвата?) И, в отличие от Штатов, все телевизионные каналы как один многочасно славили лишь одного излюбленного кандидата.