Свою просьбу делегаты мотивировали тем, что король Казимир якобы хотел восстановить старые пошлины и налоги, которые взимались еще до подписания Второго Торуньского мира великими магистрами Тевтонского ордена. Максимилиан согласился выполнить просьбу горожан Западной Пруссии и, желая продемонстрировать серьезность своих намерении, послал в Ревель грамоту, которой освобождал великого магистра Тевтунсксго ордена фон Тифена от присяги польскому королю.

Через несколько дней Турн вновь просил аудиенции у Ивана III. На этот раз он сообщил Ивану, что союзники Максимилиана единодушны в своем стремлении начать воину с Польшей и очень рассчитывают на помощь русских. Посол добавил, что Максимилиан будет очень доволен, если великий Московский князь возьмет и Пруссию и Ливонию под свою защиту. Для того, чтобы добиться согласованного решения всех этих проблем, Турн предложил прислать весной 1492 г. московских представителей в Кенигсберг на конгресс. Однако Иван III наотрез отказался от сделанного ему предложения и, таким образом, не сделал ровным счетом ничего, что могло бы усилить Габсбургов в Прибалтике за счет Ягеллонов.

Подводя итоги миссии Турна, можно сказать, что их целью было разрушить руками. Ивана III невыгодный Габсбургам Торуньский мир 1466 года. Но императорский посол не добился этого. Однако несмотря на отказ великого Московского князя принять участке в работе Кенигсбергского конгресса, русский двор сохранил живой интерес к состоянию политических взаимоотношений в юго-восточной Прибалтике.

Следует заметить, что к 1492 г. положение в Ливонии, Пруссии, и Литве заметно стабилизировалось. В Ливонии в 1491 г. после битвы под Нойермилленом, закончившейся победой орденских войск, было подписано так называемое Вольмарское соглашение, вновь ставившее горожан Риги под власть капитула и магистра. Выше уже отмечалось, что известная стабилизация наступила и в Пруссии после того, как в 1489 г. гроссмейстером Тевтонского ордена был избран Ганс фон Тифен. Наконец, в великом княжестве Литовском тоже произошли изменения. Скончавшемуся в июне 1492 г. Казимиру IV Ягеллончику наследовали в Польше — Ян-Ольбрахт, а в Литве — Александр. После многолетнего перерыва Литва вновь получила собственного великого князя. Этот факт означал усиление литовских магнатов и увеличение их давления на королевскую власть в Кракове.

И в Литве и в Ливонии в это время появились различные слухи об угрозе со стороны Московии и о коварных замыслах русских. Пройдя сквозь ливонский и литовский фильтры искаженная информация уходила в Польшу, Пруссию, имперские земли и другие страны Европы. Нередко именно эта информация становилась основанием для решения того или иного вопроса государственными деятелями упомянутых стран в определенном аспекте.

Показателен в этом смысле эпизод, связанный с закладкой Ивангорода. По сообщению Воскресенской летописи, весной 1492 г. русские «заложили град на немецком рубеже, против Ругодива, города немецкого, на реке на Нарове, на Девичьей горе, четвероуголен». Немцы, жившие в Нарве, назвали Иван-город Контрнарвой. Таким образом, с самого начала замысел Ивана III по строительству нового города воспринимался ливонцами как акт, враждебный по отношению к ним. Ливонский магистр Фрейтаг фон Лорингофе известил великого магистра о том, что он намерен собрать ландтаг «из-за великого князя Московского, который имеет враждебные замыслы против Ливадии». Ганс фон Тифен, отвечая магистру Ливадии, настоятельно порекомендовал заблаговременно, еще до начала войны с русскими, просить помощи у ливонских сословий. Он обещал помочь Ливадии, всеми своими силами, если строительство Иван-города приведет к войне с русскими.

В сообщениях фогта Нарвы, направленных магистру Ливонии, известия о ходе работ в Иван-городе стоят впереди всех других новостей. Подобная информация, определенным образом представлявшая русскую политику, способствовала тому, что и великий магистр Тевтонского ордена занял антирусскую позицию.