Сам Альбрехт одновременно предпринял некоторые шаги для подготовки общественного мнения в католической Европе. 23 апреля 1515 г. гроссмейстер сообщил прокуратору Тевтонского ордена В Ватикане епископу Иоганну Бланкенфельду, что больше он не может полагаться на императора и вынужден предпринять меры, которые обеспечили бы Тевтонскому ордену безопасность со стороны Польши. Не информируя Бланкенфельда о предпринятых им попытках сближения с Россией, Альбрехт все же написал прокуратору, что он озабочен возможностью возникновения слухов о русско-орденском союзе. Если это произойдет, писал великие магистр, Бланкенфельду следует предпринять все возможное, чтобы в Ватикане таким слухам никто не поверил. События, происшедшие летом 1515 г., еще более укрепили уверенность Альбрехта в том, что им избран правильный путь. Первым доказательством этого были встречи германского императора с Владиславом и Сигизмундом, состоявшиеся в Вене в середине июля 1515 г.

Конгресс начал работу в Братиславе 2 апреля 1515 г. До середины июня заседания проходили в Братиславе, а с 17 июня до 3 августа в Вене. Польскую и венгерскую делегации возглавляли Сигизмунд и Владислав Ягеллоны, а имперскую — до приезда императора Максимилиана Габсбурга — кардинал Матвей Ланго.

Польский король поставил перед собой задачу принудить Тевтонский орден к признанию зависимости от Польши, а императора — отказаться от права имперской подсудности в Западной Пруссии. Кроме того, Сигизмунд хотел, чтобы император прекратил анти-польские интриги в России.

Представитель императора кардинал Матвей Ланго, прежде всего, стремился к подписанию невыгодных Ягеллонам брачных контрактов, закреплявших права Габсбургов на короны Венгрии и Чехии.

Большинство историков считало, что главное причиной созыва конгресса в Братиславе, а затем в Вене, были внешнеполитические планы императора. Однако не только это заставило Максимилиана сблизиться с Ягеллонами. Прав был историк М. М. Щербаков, когда писал следующее: «Между сим временем дела императора Максимилиана в рассуждении Польши весьма переменились. Сей император по многих бесплодным покушениям присоединить под свое владение Венгрию и Богемию, видя размножающееся учение Лютерово, и по самому сему, страшась какого возмущения в самой Германии, за полезное почел с Польшею, с Венгриею и Богемией союзами утвердиться».

Страх перед народными движениями сделал сговорчивыми обоих Ягеллонов и кардинала Матвея Ланго. И поэтому главный вопрос — вопрос о заключении браков между Ягеллонами и Габсбургами — был решен довольно скоро. Затем был поставлен вопрос о взаимоотношениях Польши и Тевтонского ордена, но Ланго отказался решать его, настаивая на передаче дела суду курфюрстов. Сигизмунд решительно воспротивился и, в конце кондов, после долгих споров Ланго согласился с тем, что Тевтонский орден должен признать вассальную зависимость от Польши.

Следующий этап в работе конгресса наступил после того, как в Вену приехал император Максимилиан. 17 июля три монарха въехали в Вену, а уже через пять дней были подписаны брачные контракты и договор о дружбе между Максимилианом и Сигизмундом. По последнему трактату «возобновлялась и подтверждалась дружба и братство между Сигизмундом и Максимилианом». В связи с этим великий магистр Тевтонского ордена обязывался императором принести Сигизмунду клятву в покорности и точном соблюдении договора 1466 г. Однако, отступая от условий Второго Торуньского мира, император потребовал, чтобы в Тевтонский орден принимались только немцы. Императорская судебная палата впредь признавалась не правомочной вмешиваться в дела Гданьска и Эльблонга.