Дважды муж прикасался к ней, шепча: «Пойдем». Дважды качала она головой и продолжала плясать. Она тоже пила, хотя меньше, чем остальные, и теперь по всему телу разливалось приятное тепло. Возбужденная пляской, она уже почувствовала желание, но по-прежнему плясала и пила, чая мига, когда вожделение властно вспыхнет в ней.

Постепенно мужчины и женщины, с трудом держась на ногах, пошатываясь, побрели в ночь. Лебедь уже не спорила, когда муж обнял ее и повел вон из избы. Вокруг, под стенами изб, на краю поля, беспорядочно совокуплялись опьяненные медом сельчане, и не важно было, кто кому отдается, и не вспомнит никто, и вскоре забудут об этой ночи. Какая разница, чье дитя, если все тут из одного рода? Лишь бы род не угас!

Они спустились к реке мимо высоких трав, где во тьме сияли светлячки. Вместе глядели они на реку, поблескивающую в лунном свете. Эту маленькую речку сельчане наделили именем, что взяли у грозных степных всадников. Славяне знали, что могучие аланы на своем чужедальнем языке говорят о себе «русь», то есть «светлые», «сияющие». Приятно звучит это слово для славянского уха, женское это слово и другим женским словам сродни – таким, как река. Так и нарекли сельчане свою крохотную, мерцающую, поблескивающую речушку – Русью.

Это было доброе название. Несомненно, оно пришлось бы им еще более по вкусу, узнай в селе, что тем же иранским словом «Русь» или «Рось» в те далекие дни именовали еще одну реку, далеко на востоке, ту великую реку, что позднее нарекут Волгой.

Русью называли они реку, а деревушку у этой реки величали похоже: Русское.

Ночь выдалась тихая. Река сияла, несла свои воды, а притом как будто не несла, остановилась в своем течении. Они легли на траву. Высоко по усеянному звездами летнему небу время от времени проплывали бледные облака, подобно всадникам в неспешной процессии; они отсвечивали в неярком отраженном свете месяца, показавшегося на юге, – и кто знает, какой медведь или лиса, волк или жар-птица пробирались по темному, глухому лесу, какие всадники, какие кочевники сидели у походных костров в бескрайней степи?

Но единственным звуком, который слышала Лебедь, был шепот листьев, когда ветер пролетал над землей, едва касаясь.

Глава вторая. Река

В лето от Рождества Христова 1066-е, в месяце январе, в небе появилось ужасное знамение. Наблюдали его по всей Европе.

В хрониках англосаксонского королевства Англии, которому грозило вторжение Вильгельма Нормандского, сие знамение описывали как несомненное предвестие бедствий и катастроф. Видели его во Франции, в Германии и по всему побережью Средиземного моря. В Восточной Европе, в недавно основанных государствах Польше и Венгрии, ужасная звезда царила на ночном небосводе. А еще дальше, в той пограничной области, где лес смыкается со степью, а широкий Дон несет свои воды к теплому Черному морю, огромная красная комета каждую ночь озаряла белоснежные безмолвные снега, и люди гадали, какое же новое зло обрушится на мир.

А как изменился этот мир за прошедшие века! За девять столетий войн, политической борьбы и катаклизмов, что отделяли его от правления Марка Аврелия и Траяна, западная цивилизация из античной сделалась средневековой, и переходу этому сопутствовали значительные перемены. Рим принял христианство, но вскоре небывало широко раскинувшаяся империя, поделенная между западной столицей, Римом, и восточной, Константинополем, пала под напором многочисленных варварских племен.

Они пришли из монгольских земель к северу от Великой Китайской стены, волна за волной накатывались они с востока, пересекли южные горные цепи, имеющие облик огромного полумесяца, и помчались по пустыне и степи гигантской Евразийской равнины. Часть этих завоевателей принадлежала к белой расе, часть – к монголоидной, большинство из них были тюркоязычными; эти ужасные варвары сметали все на своем пути.