Послушался совета ИИ, спешно скрылся в следующем переулке. Кровь кипела, адреналин жаждал вырваться из плена, но я не давал ему воли. Обойдется.

День двора гремел на соседней улице. Потащился туда, сумка со скромными пожитками бухала по ногам.

Музыка, запах шашлыков, мужики прятались от солнца под детским грибком, не приближаясь к песочнице. Беззаботная малышня лепила куличики, смеется. Пластиковые лопатки, голубое ведерко. Детская свара, мгновенная драка, громкий рев. Примирение через мгновение. Весело гоготал мальчишка с водяным пистолетом, метя в серьезную, хмурую девчонку с книжкой. Не знаю откуда, но знаю: она ему нравится.

Мерзкая мысль вклинилась непрошенной гостьей: что было бы, не будь нас? Прорвись сюда царенатцы, уничтожь не только тех, кто на передке, но и последнюю линию обороны? Будет здесь смех, по-детски беззаботные обиды, улыбки? Представилось на миг, как безмерно жирный царенатец, разодетый по последней моде, тащит на поводке мальчишку — вещь. Игрушка, питомец…

К горлу подкатил ком, поспешил прогнать злое наваждение. Меж лопаток побежали холодные мурашки, я стиснул кулаки, устремил взгляд в самое небо. Как в детстве пообещал, что умру, но не допущу подобного. Как завещал погибший под Ржевом дед…

— Бушь?

Не сразу понял, что вопрос обращен ко мне. Улыбчивый старикан со всколоченной бородой и непомерным добродушием к незнакомцам.

— Третьим бушь?

Хотел отказаться — не получилось. Пошел следом. Рюмка, хрустящий огурец, картошечка. Ух, хорошо, совсем как раньше.

Подскочила девчонка — пухлая, румяная, кровь с молоком. Жаждала танца, внимания и мужских рук. Раз просит, почему нет? Обоим хорошо, а потом… будет ли потом?

Она жаждала продолжения: приглашала заглянуть к себе домой, заманивала китайским чаем с плюшками.

Чуть не согласился, передумав в последний момент. Зачем ей вояка, который через неделю уедет на фронт? Пусть вон с пареньком замутит, а я дома полежу. Девушка не слишком расстроилась, помахав мне платочком на прощание.

Прошел мимо отделения полиции, чуть не охнул — то самое, куда меня притащили после стачки с Вербицким. Знакомый УАЗик, схватившийся за сердце СанСаныч, глядел на меня, словно призрака увидал. Круглые глаза, выпавшая махровая тряпица, полетел наземь баллон чистящего средства. Испугался или обрадовался? По лицу и не понять.

— Максим?

Удивление превратилось в улыбку. Не в испуганную, довольную. Будто лично он меня грудью во время атак прикрывал. Выкатился из-за капота, широко расставил руки. Не знаю, как реагировать на этот жест. Ответил на его приветствие дружескими объятиями, старый мент похлопал по плечам. В конце концов, он меня в отделение привез, да не он ТУДА отправил.

Его лицо на миг изменилось, появились тревожные морщины. Отпрянул, словно от прокаженного.

— Ты… ты что же? Сбежал?

В самом деле. Сколько я там пробыл у Бейки? Месяц? Может, чуть меньше — и уже вернулся из десятилетнего заключения.

Вместо ответа достал подписанное Бейкой письмо, протянул ему.