— Я убила! Я! — каялась из-под стола секретарша, у которой наружу торчала только соблазнительная задница, обтянутая узкой короткой юбкой.

— Где шеф?! — вынув из кобуры пистолет и приставив его к великолепной пятой точке, потребовал ответа охранник.

— Здесь, под столом… Ой, он жив, он дышит! — взвизгнула обрадованная секретарша и попятилась назад. — Ой, моя голова застряла! Ой, вытащите меня отсюда!

Под визг и плач запутавшейся под столом жертвы неудачного покушения на шефа, Ангелина на цыпочках прокралась к выходу из кабинета мимо склонившегося над секретаршей охранника. Ее маневр почти удался, но тяжелая сумка с документами предательски сорвалась с плеча Ангелины и бухнулась о крышку фарфоровой супницы.

Охранник вскочил и перевел дуло пистолета на Ангелину.

— Стоять на месте! Не двигаться! Ноги на ширину плеч, руки вверх! — командовал охранник, приближаясь к гостье.

— Да пошел ты! — храбро послала его Ангелина. — Ты что, сериалов про американских полицейских насмотрелся?! Может, ты еще зачитаешь мои гражданские права, прежде чем арестуешь или расстреляешь?

Тележка с обедом угрожающе накренилась под весом сумки. Ангелина опустила правую руку вниз, чтобы забрать свою сумку, но охранник снова закричал командным голосом, выпучив от усердия глаза:

— Я сказал стоять! Щас как стрельну по ногам!

Ангелина вздрогнула и толкнула рукой сумку, тележка с обедом опрокинулась набок, гороховый суп разлился по полу, оставляя по ходу течения одинокие горошины и порубленную зелень петрушки. Котлеты по-киевски с обернутой в папиросную бумагу косточкой завязли в кучке желтого картофельного пюре, хлопнувшегося о паркет вместе с тарелкой. Кругляшки свежих помидоров и огурцов веером прикрыли суповую жижицу. Кофейник, как тонущий в океане «Титаник», выпустил из носика струйку прощального ароматного пара и залил нарядные котлеты насыщенным коричневым кофе. Сверху, как последний штрих к совершеннейшему кавардаку, посыпались брусочки черного зернового хлеба.

— Ну, балда, достанется тебе от шефа, когда он очухается! — пригрозила охраннику Ангелина. — Он тебя вздует за то, что ты оставил его без обеда.

— Коля, вытащи меня! — визжала в истерике секретарша, но Коля, как стойкий оловянный солдатик, держал под прицелом смутьянку-гостью. — Шурик, не шевелись, — жалобно пищала секретарша, — ты зацепился пуговицей за мои волосы.

— У-у-у дура! — костерил ее Шурик. — Ревнивая дура! Николай! — окрикнул он охранника. — Иди сюда! Мне нужна твоя помощь!

— А что с посетительницей делать?! — спросил шефа Николай, не желая отпускать взятую на мушку Ангелину.

— Пусть катится ко всем чертям! По ней сумасшедший дом плачет! Хватит с меня одной ненормальной, — изрыгал проклятия застрявший Шурик.

— До свидания, Николай, — вежливо попрощалась с охранником Ангелина. — До свидания, Шурик, — так же вежливо попрощалась она с Боровиковским. — До свидания, милое создание с прелестной попкой, жертва несчастной любви и роковой ревности, — откланялась она стоящей на четвереньках секретарше.

— А-а-а, мои волосы, — выла, как на погосте, секретарша. — Ай, еще одна прядка! Николай, лезьте под стол к Шурику и распутайте мои волосы.

— Ну что ж ты прешь как танк! — Боровиковский осаживал слишком рьяно ринувшегося на подмогу охранника. — И не жмись к моей груди, у меня царапины кровоточат и саднят!

— Ай, еще прядка! — отзывалась в унисон Шурику секретарша.