|
Он не верил своему счастью. Мария познакомила его с родителями. Не сказать, чтобы они были в восторге, но с выбором дочери смирились. Состоялась помолвка. Это было год назад. Красивая жизнь стала реальностью. Мария ввела его в свет, и он был счастлив. На работе вырисовывались самые радужные перспективы. Его сразу заметили и начали быстро продвигать по службе. Любил ли он Марию? Он и сам не мог однозначно ответить на этот вопрос. Иногда ему казалось, что да, но временами, когда он сталкивался с её надменным взглядом, ему хотелось броситься и сжать руками её тонкую, белую шею. В такие моменты он ненавидел её. Она не упускала случая подшутить над ним, выставляя напоказ своё превосходство. «Дура, — думал он, — самое большое твоё достоинство — папашины деньги. И не обольщайся, что это не так».
Но эти мысли — всё, что мог себе позволить. Он не даст так просто умереть своей мечте. Он всё вынесет, к тому же, справедливости ради надо сказать, с ней это бывало не часто. Она, наверное, любила его, и Карл не мог не чувствовать это. Она делала всё, чтобы ему было хорошо. Но Карл не любил зависимости. Это проявлялось в редких, но бурных загулах в командировках, куда его теперь часто посылали — у компании были филиалы в разных уголках мира. Но ту командировку он запомнит надолго. Хотя, надо признать, она немного затянулась. Спустя десять дней, когда он приготовился сказать Веронике о своём отъезде, шеф позвонил ему и велел остаться ещё на две недели, а потом ещё, потому как в местном офисе требовалось присутствие их представителя. Он даже обрадовался тогда. Ему было жаль расставаться с Вероникой. Она не успела надоесть ему, он наслаждался отдыхом и внезапно свалившимся на него счастьем. Они проводили вместе всё свободное время. Вероника пока не работала, и времени у неё было с избытком. Он очень гордился, когда она шла рядом с ним, такая молодая и красивая, и все мужчины буквально пожирали её глазами. Но в последнее время Карл начал немного тяготится ею. Он торчал здесь уже полтора месяца, и местная жизнь начинала ему немного приедаться. Он даже скучал по Марии, хотя не хотел себе в этом признаться. Бурный темперамент Вероники утомил его, и он с нетерпением ждал от шефа разрешения на отъезд. Но он не учёл одного немаловажного обстоятельства — Вероника, в отличие от него, относилась к нему совершенно серьёзно. Она строила в отношении него определённые планы, собиралась рассказать всё родителям. Но Карлу это всё было не нужно. Он всегда рассматривал связь с Вероникой только как лёгкую курортную интрижку, не более. Он думал, что и она тоже просто развлекается в его компании, и был неприятно удивлён, узнав об обратном. Она становилась настойчивой, собиралась уехать с ним, говорила о свадьбе. «Господи, и откуда это появилось у неё в голове? Разве я ей что-то наобещал? — с раздражением думал Карл. — Ей всего двадцать, неужели думает, что я — её последняя надежда? С её-то внешностью я бы об этом не особенно беспокоился. Никогда не поймёшь, что у этих баб на уме». Но предпочитал не грузиться такими мыслями, пусть все идёт, как идёт. Нет смысла разочаровывать её раньше времени, и портить себе остаток отпуска. Он скажет ей в своё время. А пока пусть думает, что хочет. К тому же он вполне допускал мысль, что наговорил ей чего-нибудь такого в постели, перебрав виски. «Девчонка слишком доверчива и наивна, — думал он, — но ничего, переживёт. Не она первая, не она последняя». Вероника говорила, что она католичка, и уверяла Карла, что была девственницей до того, как они познакомились. Карл вспомнил, что при этих словах он чуть не задохнулся от возмущения: «Хороша девственница, да ещё и католичка! Да она прыгнула ко мне в постель, даже не задумываясь! Словно изголодавшаяся кошка, громко мяукая!». Он крикнул на неё тогда, она заплакала. Карл не мог выносить женских слёз, он попросил прощения, и они помирились. |
