По ее лицу тоже пробегает улыбка, и она продолжает:

– Поэтому она решила избавиться от сережек. Скорее всего, она направилась к месту, с которым у нее были связаны вспоминания – например, на берег моря или туда, где он их ей подарил, – и выбросила там одну сережку. Потом поехала к нему в последний раз и оставила другую под кроватью. И у нее больше нет сережек. Как-то так.

– А-а, теперь понял.

Она меня убедила.

– То есть она забросила ему под кровать сережку, которая у нее оставалась единственной?

– Именно.

Она кивает, довольная моей понятливостью.

– Но подружка настаивала, что обычно люди считают так, как в песне: «Я бросила одну сережку под кровать».

– Получается, другая у нее осталась? Тоже может быть.

– Понятно.

Это все, конечно, интересно, но у меня ее дискуссия с подругой вызывает смешанные чувства. С одной стороны, забавно, что они пытались разобраться в этой истории, но меня пугает, как много эмоций девушки тратят на обсуждение слов из песен Юмин. Помню, когда вышел двойной альбом с ее хитами, я куда-то ехал по работе в синкансэне, и в вагоне женщины немного постарше меня слушали эти песни. Каждая была погружена в свой мир. Мне даже стало как-то не по себе.

– Но дальше же еще есть строчка, – продолжает она хмуро. Похоже, ей не понравилось, что я вроде как согласился с ее подругой. Она пропела:

И добавила:

– Это значит, какой смысл оставлять одну, если вторая уже потеряна. Разве не так?

Я качаю головой:

– Эти слова можно понять и по-другому: если я оставила с ним половину своего сердца, то я – уже не я. Вот такая незатейливая интерпретация.

– Хм. А ты романтик. Не ожидала.

Она пристально смотрит на меня. Видно, что я ее по-настоящему удивил.

– Можно годы прожить с человеком, и все равно всего про него не узнаешь, – бормочет она, будто разговаривая сама с собой.

Не узнаешь… Конечно, невозможно понять о человеке все. Легче, наверное, довольствоваться тем, что о нем известно. Потому что человек сам себя толком не знает. Вот о ней я ничего не знаю, хотя прежде мне казалось, что знаю. А теперь больше не уверен.

Раньше каждый из нас считал другого своей половиной. Я думаю, так оно и было какое-то время.

Она, не отрываясь, глядит в окно, а я с левой стороны смотрю на нее в профиль как на некий загадочный объект.

И мне вдруг приходит в голову мысль: а что там у нее с правым ухом? Такая же крошечная, похожая на пятнышко дырочка, как на левом?

Если одна сережка из пары, которую она все время носила, пропала, что стало с оставшейся?

– А что с правой сережкой? – спрашиваю я. – Выбросила?

С усмешкой она закрывает правое ухо и не спеша поворачивается ко мне:

– А ты как думаешь?

Это проверка.

Она действительно хочет узнать, что я думаю.

«Когда теряешь половину, другая становится не нужна», – слышится в голове шепот того человека.

Глава 4

Что касается «Жемчужной сережки», то я уверена в правоте своей версии.

Женщины – это существа, способные отринуть прошлое и продолжать жить дальше. А вот мужчины, выполняя свою работу, обращаются за подсказками к историческим романам. Оставшихся в прошлом женщин они рассматривают как свои трофеи, полагающиеся им награды, в то время как женщины сосредоточены лишь на настоящем и будущем. Конечно, попадаются женщины, зацикленные на прошлом, и внутри меня тоже сидит такая. Не буду отрицать. Но обычно я держу ее в отдельной комнате, где она, как гость, может сколько угодно жаловаться на судьбу.