– Скажи-ка, брат, – радостно прокомментировал все это Кит, – не проницательного ли человека ты в данный момент поддерживаешь, а?! – Николас не отвечал и только продолжал крепко прижимать к себе брата, как если бы опасался, что стоит только отпустить его, и Кит тотчас же умрет вновь! – Не принесешь ли мои одежды? – тихо сказал Кит Николасу и замотал головой, когда к его одеждам, грудой наваленным на берегу, направилась Дуглесс.

Медленно разжав объятия, Николас отпустил брата и сделал попытку встать, но ноги плохо держали его, ослабевшего из-за потери крови, из-за сумасшедшей скачки, от страха за жизнь Кита. Отойдя в сторонку, Дуглесс смотрела, как Николас медленно шагает к берегу, берет в охапку одежды Кита и возвращается с ними.

Кит принял у него из рук одежды со столь торжественным видом, как принимает король корону при помазании на царство, а потом, ухмыляясь, сказал:

– Да присядь же ты, братишка!

Николаса качнуло назад, и Дуглесс, подхватив его под мышки, отвела в сторону и усадила на траву, а затем и сама уселась рядом. Обернувшись к ней, Николас положил голову ей на колени.

– Ну вот, теперь-то мой брат более походит на Николаса, которого я знаю! – засмеялся Кит и поглядел в сторону поляны, на которой появились сопровождающие.

Глядя в глаза Николасу, Дуглесс перебирала его мокрые от пота темные кудри. Наконец-то, после долгого-долгого перерыва, к ней вернулся ее Николас! Человек, которого она любила и которого потеряла, теперь вновь был с ней!

– Ну что, опять тебе лук в глаза попал, да? – спросил ее Николас, и от этих его таких до боли знакомых слов на глаза Дуглесс и впрямь навернулись слезы.

– Это просто ветер! – пробормотала она. – Ветер, и ничего более! – И, улыбаясь ему, добавила:

– Дай-ка, я посмотрю твою руку: хочу поглядеть, что ты там с нею сделал!

Он послушно протянул к ней руку, и у нее даже в животе заныло. Вся повязка на руке Николаса пропиталась кровью и превратилась в корку, так же, как и рукав его сорочки поверх повязки.

– Сильно болит? – спросила она.

– Да ничего, надеюсь, руку я не потеряю. Пиявки…

– Вот еще, не хватало лишь пиявок! – воскликнула Дуглесс. – Ты же не можешь позволить себе еще потерю крови! – Тут она поглядела в сторону Кита и увидела, что тот уже одет и двое сопровождающих, поддерживая под руки своего пошатывающегося от слабости господина, ведут его к лошади.

– Давай, Николас, поднимайся! – воскликнула она. – Мы сейчас поедем домой и займемся твоей рукой!

– Не-а! – ответил он, – Я хочу, чтобы мы остались тут, вдвоем!

И взгляд его был таким нежным, таким исполненным желания, таким потаенно-эротичным и предвещал столько счастья, если только она согласится остаться!

– Нет, – проговорила она, помимо воли склоняясь над ним для поцелуя.

– Это женское «нет» так приятно слышать, – тихо отозвался Николас и потянулся рукой к ее волосам, ероша их. Однако губы их так и не сомкнулись!

– Нет, не надо! – твердо сказала Дуглесс. – Вставай! Да, Николас, я не шучу: давай, поднимайся! Ты не должен убаюкивать меня тут всякими нежными разговорами и позволять себе делать все, что заблагорассудится, иначе у тебя начнется гангрена! Нет, мы должны вернуться домой, промыть рану, и пусть Гонория хорошенько зашьет ее!

– Гонория? – удивленно переспросил он.

– Ну да, она у вас в доме шьет лучше, чем кто-либо другой!

– Что ж, рука у меня, и вправду, немного болит, – нахмурившись, проговорил он, а затем медленно и неохотно поднял голову с ее колен.