– Должно быть, кто-нибудь из местных вас знает. Может, ним на почте поспрашивать? – отозвалась она.

– На почте? – с недоумением переспросил он. Выглядел он при этом таким искренним, таким растерянным, что она не могла не почувствовать еще большую жалость к нему. Нет, Дуглесс, не надо! – не переставала она повторять самой себе.

– Ладно, – сказала она, – пойдемте, я провожу вас до лавки торговца монетами, чтобы вы поменяли свои деньги.

Они двинулись дальше вместе, и его идеально прямая осанка при ходьбе побудила и Дуглесс расправить плечи. Ни один из англичан, встречавшихся им по пути, и не подумал глазеть на них (вообще, насколько успела заметить Дуглесс, англичане имеют обыкновение таращиться только на людей в солнцезащитных очках), но затем они повстречали по дороге парочку туристов из Америки, разгуливавших вместе со своими двумя чадами. Все члены семейства были наряжены в новехонькие, с иголочки, костюмы, которые они, вне всякого сомнения, приберегали «на время каникул». У папаши-американца на шее болтались сразу две камеры.

– Глянь-ка, глянь-ка. Мирт! – воскликнул американец, и если взрослые только откровенно уставились на Николаса, то их детки принялись со смехом указывать на него пальцами.

– Деревенщина неотесанная, – стиснув зубы, пробормотал себе под нос Николас. – Следовало бы поучить их, как нужно вести себя в присутствии людей более благородного звания!

Дальнейшие события произошли слишком уж быстро. Рядом с ними остановился автобус, из которого вывалилось сразу с полсотни японских туристов, и все они защелкали своими камерами. Обнажив шпагу, Николас двинулся на них. Туристка-американка завизжала, японцы же только сгрудились потеснее, и их камеры застрекотали, будто цикады жаркой летней ночью!

Дуглесс тогда сделала то, что, как ей было известно, наверняка сработает: рывком бросилась к своему спутнику в доспехах, но острие его шпаги, распоров рукав блузки, до крови оцарапало ей руку. Испугавшись внезапной боли, Дуглесс споткнулась и чуть не упала, но рыцарь подхватил ее на руки и отнес назад, на тротуар. Позади них камеры японцев все продолжали стрекотать, а американцы зааплодировали.

– Здорово, да, пап?! – воскликнул маленький американец. – Это получше даже, чем было в замке Варвик!

– Но в справочнике для туристов об этом ни слова не говорится, да, Джордж?! – возмущенно воскликнула американка. – На мой взгляд, о такого рода фокусах им следовало бы упоминать в турсправочниках, а то, чего доброго, кто-нибудь вообразит, будто они все это проделывают по-настоящему!

Николас поставил женщину на ноги. По-видимому, он каким-то образом – непонятно только, как именно! – ухитрился сделать из себя посмешище! А может, время теперь настало такое, что простонародью дозволено насмехаться над людьми благородными?! И что за оружие представляют собой эти странные черные машинки? И что за людишки карликового роста вертят их в руках?

Но вопросов он задавать не стал: похоже, они вызывают раздражение у женщины-ведьмы!

– Вы ранены, сударыня, – проговорил он.

– Пустяки, это – всего лишь телесная рана, – отозвалась она, пародируя стиль телевизионных вестернов. Незнакомец однако не улыбнулся ее шутке и казался смущенным. – Чепуха! – повторила Дуглесс, обозревая кровавое пятно; расползавшееся у нее по предплечью. Она достала из кармана бумажную салфетку и прижала к руке. – Лавка, где скупают монеты, вон там! – показала она.

Стоило Дуглесс опять войти в лавчонку, хозяин встретил ее приветливой улыбкой.

– Я все надеялся вновь увидеться с вами. И я… – начал было он и осекся при виде Николаса.