Но уйти от Николаса значило бы отдать его прямо в руки этой коварной Летиции?!

Так что же ей делать, если и уйти нельзя, и остаться невозможно? Конечно, она может соблазнить Николаса, а затем, проведя всего лишь одну дивную, исполненную страсти ночь, вернуться назад, в свой двадцатый век. Но без Николаса! Одна-одинешенька! С сознанием того, что уже никогда не увидит его! И она вообразила, как сидит у себя дома, в Мэне, и размышляет над тем, что все отдала бы, только бы глядеть на него, перемолвиться с ним словечком. Пусть спит хоть с сотней женщин, ей наплевать.

– Да, подобную ситуацию движение за освобождение женщин явно не принимает в расчет! – пробормотала она сквозь слезы. Апостолы движения за раскрепощение женщин утверждают, что женщине не следует позволять мужчине иметь любовные связи на стороне, наверное, именно поэтому, предположила Дуглесс, она и не желает, чтобы он женился на другой женщине!

Да, все или ничего! Если уж владеть им, то владеть безраздельно, и физически, и духовно! А бросить его – значит для нее, Дуглесс, абсолютное, вечное одиночество, а для Николаса и членов его семьи даже, возможно, и гибель!

Она мысленно перебирала всевозможные варианты, и чем больше думала, тем сильнее плакала. И так день за днем. Гонория заботилась о том, чтобы ее ежедневно одевали, уговаривала поесть, но аппетита у Дуглесс не было никакого. Ее вообще ничто не интересовало: все мысли были сосредоточены лишь на Николасе.

Сначала многочисленные обитатели дома Стэффордов отнеслись с сочувствием к слезам Дуглесс. Они понимали, почему она плачет, потому что видели, как они с Николасом смотрят друг на друга, как они касаются друг друга. Некоторые из них лишь вздыхали и вспоминали о собственной первой любви. И когда Николас уехал, чтобы организовать все для свадьбы, а Дуглесс осталась с разбитым от горя сердцем, они испытывали к ней сочувствие. Однако прошло уже несколько дней, а Дуглесс все не переставала плакать, и симпатии к ней поубавилось. В беседах друг с другом они уже спрашивали: да что же, собственно, хорошего в этой женщине? Леди Маргарет оделила Дуглесс всем на свете, а чем она ее отблагодарила? И где те новые забавы и песни, которыми, должна была развлекать их эта Дуглесс?!

На четвертые сутки леди Маргарет призвала Дуглесс к себе.

Ослабевшая от непрерывного поста и бесконечного слезоизлияния, Дуглесс стояла перед леди Маргарет понурив голову. Вся физиономия у нее опухла и покраснела, а щеки были мокры от слез.

Некоторое время, глядя на Дуглесс и прислушиваясь к ее тихим всхлипываниям, леди Маргарет хранила молчание, но затем распорядилась:

– Ну-ка, прекратите немедленно! Я устала от вашего плача!

– Не могу, – запинаясь проговорила Дуглесс. – Похоже, я просто не в силах остановиться!

Скорчив в ответ гримасу, леди Маргарет сказала:

– Да что же вы, совсем бесхарактерны, что ли?! Ведь мой сын, как дурак, вбил себе в голову, что любит вас!

– С этим я согласна, – промычала Дуглесс, – я его недостойна!

Тут леди Маргарет села и погладила Дуглесс по голове. Она слишком хороша знала своего младшего сына, знала, что слезы этой женщины просто разорвут его чрезмерно мягкое сердце! Ведь Николас уже сам начал думать, что не может исполнить свой долг и вступить в брак с женщиной из рода Калпинов! И ежели он, воротясь домой, обнаружит, что эта странная рыжеволосая девка без конца рыдает из-за любви к нему, то как же тогда будет с предстоящей свадьбой?! Она, леди Маргарет, всегда могла найти разумный подход к Киту, но Николас, как и его отец, был упрям.