– А вы, – распорядился он, – немедленно марш в постель и не вздумайте убегать! Я вовсе не намерен вторично изображать из себя этакого ночного птицелова!

Она согласно кивнула, и он прошел мимо нее, направляясь в ванную. Не снимая хлипкого халатика, она юркнула в постель и накрылась шерстяным пледом. Они с ним потом побеседуют, когда он вернется из ванной: тогда она и выяснит, как это он узнал, где она, и как разыскал ее в темноте и под дождем!

На том и порешив, она стала ожидать возвращения Николаса, чтобы поговорить с ним, и только на секундочку прикрыла глаза – больше она, однако, ничего уже не воспринимала до самого утра. В лицо ей ударил солнечный луч, но она не сразу открыла глаза.

Около окна стоял в трусах какой-то мужчина, повернувшись к ней спиной. Спина эта смотрелась превосходно, мускулы так и играли на ней, живым клубком спускаясь к строй-пой и тонкой талии. Ноги же у мужчины были мощные и мускулистые, как если б он регулярно использовал их для какой-нибудь тяжелой работы.

Еще не вполне проснувшись, Дуглесс сперва не сразу поняла, кто этот мужчина, но потом вспомнила их первую встречу в церкви, когда он наставлял на нее шпагу, вспомнила и вчерашний вечер, когда он под дождем принес ее сюда, в гостиницу.

Она присела на постели, и, обернувшись, он уставился на нее.

– А, так вы пробудились! – равнодушным тоном произнес он, – Ну, вставайте же, нам многое предстоит сделать!

Он стал одеваться, а она, отвернувшись, схватила свою совершенно мятую одежду и пошла в ванную. У нее даже не было расчески, чтобы хоть как-то причесать свои патлы! Глянув на себя в зеркало, она подумала, что, если б каждой из живущих на свете женщин пришлось довольствоваться лишь тем обликом, которым наградил их Господь при рождении, то это, несомненно, привело бы к значительному увеличению числа женских самоубийств!

Кое-как пригладив волосы, она вышла из комнаты. Николас поджидал ее на площадке лестницы.

– Сперва, сударыня, мы с вами поедим, а потом уж поговорим! – произнес он с вызовом.

Дуглесс только кивнула в ответ и стала спускаться по лестнице.

Пребывая в Англии, следует уделять внимание двум трапезам: завтраку и чаю. Они с Николасом уселись за маленький столик, и хозяйка подала им еду: тарелки с пухлой взбитой яичницей, хлеб трех сортов, ломтики бекона, напоминавшие по вкусу лучшие разновидности американской ветчины, запеченые помидоры, порезанную на дольки и обжаренную картошку, золотистого цвета копченую селедку, порезанную кусочками, сливки, масло и варенье! И еще – большой красивый фарфоровый чайник со свежезаваренным чаем: англичане обожают чай и также обожают подавать его в изысканных фарфоровых чашечках!

Дуглесс ела и ела, пока не наелась до отвала, по ее аппетит не шел ни в какое сравнение с аппетитом Николаса! Тот съел чуть ли не всю поданную им еду! Покончив с трапезой, Дуглесс увидела, что хозяйка с любопытством глядит на Николаса: тот ел абсолютно все, пользуясь только ложкой или же пальцами. Бекон он резал своим ножом, придерживая его пальцами, но так ни разу и не прикоснулся к вилке!

Покончив наконец с едой, он рассыпался в комплиментах хозяйке, затем взял Дуглесс под руку и вывел ее на улицу.

– И куда же мы направляемся? – осведомилась Дуглесс, проводя языком по зубам: она уже сутки не чистила зубы, и они были шероховатыми. Да еще голова чесалась!

– Мы идем в церковь, – сообщил он. – А там подумаем!

Они быстрым шагом двинулись к церкви, и по пути Николас остановился лишь раз – чтобы поглазеть на небольшой грузовичок «пикап». Дуглесс хотела было рассказать ему про грузовики сразу с восемнадцатью колесами и о машинах для перевозки скота, но подумала хорошенько И не стала.

Старинная церковь была открыта и пуста, и Николас провел ее к скамьям, что стояли под прямым углом к надгробию.