— Но вы, конечно же, не можете уехать прямо сейчас? — спросил Криспин. — Возможно, я вел себя неправильно, но не подвергайте себя опасности, миледи, прошу вас. — Теперь по крайней мере, старый рыцарь казался искренним, и Женевьева украдкой глянула в окно, где солнце садилось все ниже, делая ее путешествие в данную минуту совершенно неразумным.

— Тогда завтра, — сказала она, презирая эту задержку. — Но отошлите посыльного теперь же, чтобы сообщить сэру Бреверу о моем прибытии. Или вам нельзя доверять исполнение этого приказа?

Женевьева холодно задала свой вопрос, позволяя старому рыцарю видеть все ее недовольство. Он заслуживал намного худшего за его предательство, но она оставит вопрос его судьбы до приезда сэра Бэренджера Бревера, владельца Брандета.

— Как прикажете, миледи, — сказал Криспин, низко поклонившись, хотя его голос звучал натянуто.

— Пока что, — сказала Женевьева.

Было уже очень поздно, когда Бэрен достиг Брандета. Ему пришлось разбудить сонную охрану на воротах, которая выглядела очень удивленной, но в то же время довольной. Получит ли он тоже самое от своей леди или все будет лучше, подумал Бэрен. Но не зависимо от поведения Женевьевы он не уедет пока все между ними не будет улажено, тем или иным образом, но он скажет ей все, что должен сказать, мрачно решил он.

Решив, что дверь ее как и положено на ночь заперта, Бэрен снова пробирался к ней по стене замка, чтобы влезть в окно. У него не было никакого желания упрашивать ее через дверь, так что он снова поднялся по каменной стене, уже знакомой ему, и к тому времени, когда он достиг оконного проёма, он был взволнован как никогда. Подтянувшись, он спрыгнул на пол в ее комнате.

На сей раз, она не ждала его, так как уже лежала в постели и спала. Воспоминания о ночи, которую они провели в этой кровати, нахлынули на Бэрена, горяча его кровь и лишь укрепляя в принятом ранее решении. Без колебания он раздвинул занавеси и стал пристально смотреть на нее, и ее имя словно молитва сорвалось с его губ.

И хотя он всю дорогу до Брандета репетировал свою речь, лишь один вид Женевьевы лишил его дыхания. Он стоял там, молча и пристально глядя на нее, в этот миг она открыла свои глаза. В течение долгого момента они смотрели друг на друга. Наконец Бэрен заставил свои губы разжаться, но прежде чем он смог произнести хоть слово, его жена сорвалась с постели и кинулась к нему в объятья.

Машинально он прижал ее к себе, столь пораженный ее поведением, что слезы набежали на его глаза, когда он уткнулся лицом в ее волосы. Бэрену казалось, что тепло ее приветствия, наконец, разогнало тот холод, что сковывал его на протяжении многих лет.

— Бэрен! Как ты попал сюда? Ты получил мое сообщение? — спросила она, подняв к нему лицо, чтобы посмотреть ему прямо в глаза.

Бэрен покачал головой.

— Нет, я не получал никакого послания, за исключением того, что послало мне мое сердце и желание.

Он положил свои руки ей на плечи, чтобы чуть отстранить от себя, чтобы она увидела, что он говорит правду.

— Я не могу позволить тебе уйти, не после того как ты воплотила в реальность мой сон — только если на ночь, — сказал Бэрен. — Ты — это все, что я когда-либо надеялся получить, Женевьева, все, что я когда-либо желал, единственная причина для моей борьбы и моего успеха, который был у меня. И если ты примешь меня как своего мужа, нынче и навсегда, я останусь тут с тобой, брошу собственные земли, если я должен буду, ибо без тебя они — ничто. Мой дом будет там, где есть ты.

Женевьева подняла голову, чтобы что-то сказать, но Бэрен решил продолжить.