– Энинг, у тебя такой страшный вид был, – немного испуганно подтвердил Рон. – Не делай так больше.

    Я успокаивающе улыбнулся ему и чтобы не вступать в лишний спор, кивнул Муромцу.

    – Просто у меня и так нервы расшатались, а тут еще он со своим признанием… вот я и психанул.

    Этот ответ Муромца полностью удовлетворил, и он отъехал, однако обмануть Мастера не удалось.

    – Егор, что с тобой? Только не говори про расшатанные нервы. С тобой что-то происходит и мне это не нравится. Я не узнаю тебя.

    – Но что случилось, Мастер?

    – Не знаю, но мне не нравится твое поведение. Ты стал как-то равнодушнее и к себе и к другим. Я не понимаю, и это меня тревожит. И еще ты стал жестче.

    Я пожал плечами. Стоило тревожиться, если бы я стал равнодушнее к другим – подобное мне тоже не нравилось, я вовсе не хотел бы стать равнодушным человеком, но равнодушным к себе… Интересно, как это понять?

    – Что значит жестче? Разве вы не этого от меня хотели?

    – Нет!! Егор, помнишь, что я тебе говорил на занятиях? Можно согнуться под тяжестью ударов судьбы, можно приспособиться, но гораздо труднее остаться самим собой. Не предать самого себя.

    – Но разве я предаю себя?

    – Не знаю, но с тобой что-то происходит и мне это не нравится. Пожалуйста, оставайся самим собой. Я понимаю, что тебе гораздо труднее, чем другим людям. Мало кому в твои годы выпадают такие испытания, но я готов помочь тебе всем, чем могу.

    – Мастер, но я не понимаю тебя. В конце концов, ведь нельзя же пережить все это и не измениться!

    – Я не с этим спорю, а с тем, как ты изменишься. Какие уроки ты извлечешь из своего приключения. Ведь пережив все это можно ожесточиться на весь мир, замкнуться в себе, а можно извлечь пользу и стать увереннее в себе, мудрее, научиться радоваться жизни и делиться этой радостью с другими. Если кто-то предает самого себя, то, в конце концов, он ожесточается на весь мир. Я не хочу, чтобы подобное случилось с тобой.

    Рассуждения Мастера для меня были слишком сложны, и я не совсем понял, что он хотел сказать. Однако я уже привык к тому, что Мастер редко ошибается, когда дело касается взаимоотношений между людьми. На досуге я решил поразмышлять над сказанным. Сейчас же для этого было не совсем подходящее время. Как раз в этот момент мы выехали на причалы и уперлись в баррикады, сложенные на подступах к ним. С некоторым трудом нам удалось убедить солдат, что мы не грабители, замышляющие ограбить купцов, и нас пропустили за ограждения.

    – Теперь надо найти подходящий корабль, – заметил Ролон. – Пожалуй, этим стоит заняться мне. У меня, как никак, есть кое какой опыт. Энинг, сколько у тебя осталось денег?

    Я быстро проинспектировал свои запасы.

    – Двести семьдесят три динара и еще серебром немного и медью.

    – Ясно, у меня сто двадцать. У кого еще сколько?

    Общая сумма набралась довольно солидная – пятьсот сорок пять динаров.

    Ролон подкинул кошелек в руке.

    – На эти деньги можно корабль купить, а не то, что переправиться на ту сторону пролива, но для дальнейшего путешествия их маловато. Учитывая, с какой скоростью мы тратим деньги.

    Я успокаивающе махнул рукой.

    – Как только мы переправимся и окажемся на другой стороне, то надо будет найти любой хороший банк, и я переведу деньги из Амстера.