– Конечно, – сквозь зубы ответила Ясенка. – Я пришлю Эйфер. Она была моей горничной в Ренделшаме, а в Крепости Дуба она домоправительница. Она позаботится, чтобы у вас было все.

– Отлично. А теперь, думаю, у тебя есть дела и поважнее нас, так что нечего комнату выстужать. – Зазар захлопнула дверь почти перед носом у Ясенки.

Ясенка едва удержалась от того, чтобы постучать, потребовать, чтобы ей открыли, и разругаться с Зазар окончательно. А что толку? У нее было четкое ощущение, что знахарке все это будет как с гуся вода, поскольку она прекрасно умела пропускать возражения Ясенки мимо ушей и прежде.

Нет, пусть лучше делает, что хочет. Чем скорее она вернет Анамаре разум, тем скорее можно будет отослать девушку назад, ко двору старой королевы‑вдовы, где ей самое место. Или… Глаза Ясенки сузились.

Она уже не была прежней неотесанной принцессой‑лягушкой, какой приехала в Ренделшам. Она прекрасно знала, что остатки земель рода Ясеня по праву крови принадлежат ей. Еще есть места, куда можно отослать Анамару и где она будет укрыта так хорошо, что Рохан никогда ее не найдет, особенно если ему будет приказано вернуться в столицу и приступить к исполнению своего долга в рядах королевского призыва. Горин рассказал ей о том, как напрямую спросил Рохана: кем тот хочет быть, рыцарем или трусом? Она сердцем понимала, что Рохан, который уже стал рыцарем, когда подонком не станет и не пренебрежет долгом ради глуповатой девушки, которая сдуру смешалась в планы старой вдовы и поплатилась за это Может, потом, когда позволит долг, он и будет с ней, если захочет, но не сейчас.

Рохан тащился следом за Горином по лесу к северо‑востоку от замка. Снова пошел снег, хотя и легкий, и Рохан вовсе не был уверен, что они смогут подстрелить хотя бы кролика, не то чтобы кого покрупнее, чтобы накормить челядь Крепости Дуба. Он был рад сапогам на толстой подошве и меховой одежде, сухой и чистой, а главное – теплой. Горин дал ему во что переодеться. Оба были с луками и полными стрел колчанами, а мечи всегда были при них. Позади шел Латром с полудюжиной солдат из замка. Они, кроме, возможно, капитана, не были охотниками, их делом было отнести домой добычу, которую выследят и подстрелят Горин и Рохан.

– И Ясенка часто вот так? – спросил Рохан.

– Как – «так»? – Горин остановился, выискивая следы на свежем снегу. – Ага. Вот и след. Сюда.

– Как сегодня. – Рохан подошел поближе к Горину, стараясь не затоптать раздвоенный след. – Я никогда не видел, чтобы она была так резко настроена против кого бы то ни было. И почему она так взъелась на Анамару – ума не приложу.

– Я тоже. Но я знаю Ясенку и могу сказать, что она нередко держит мысли при себе до тех пор, пока не созреет, чтобы поделиться ими со мной. Уверен, и теперь так будет.

– Надеюсь. В конце концов, Анамара в какой‑то степени родня ей. Как думаешь, Ясенка будет теплее к ней относиться?

– Думаю, да, но не забывай, что женщины зачастую смотрят на все не так, как мы, юный мой рыцарь. То, что может показаться нам сложным или даже неискренним, для них совершенно естественно и понятно. Это великая тайна.

– Да уж, – мрачно согласился Рохан. – И эту самую тайну мне еще придется разгадать. Может, ты меня научишь?

Горин удивленно обернулся к нему.

– Я уже рассказал тебе все, что знал о женщинах, – сказал он с усмешкой. Затем посерьезнел немного. – Я люблю Ясенку, люблю ее всю, с головы до ног. И я знаю – что бы ни говорили я, ты или даже мадам Зазар, это не окажет на Ясенку ни малейшего влияния. Расположить ее к Анамаре сможет только сама Анамара.

Рохан опустил голову:

– Придется смириться, как бы мне это ни было неприятно.