Юлия Лавряшина. Рыцарь в змеиной коже
Глава 1
В поисках выхода
Мальчик был заперт в башне. Она была настолько высокой, что с земли казалось, будто флюгер-флажок на её макушке вертит облака. И Лей сейчас всё отдал бы за то, чтоб его посадили в темницу под самой крышей, где было единственное крошечное окошко, едва различимое снизу. Тогда он видел бы косые лучи солнца и быстрые тени птиц, слышал бы голос ветра, а, может, даже журчащий голос реки, извивавшейся у подножья башни серебристой змейкой. Было бы чему улыбнуться… Но мальчика бросили в подвал, куда ни солнце, ни звуки жизни не проникали. Даже крысы не забредали сюда и не скреблись по углам. Даже пауки избегали этого гнилого места. Здесь царил сырой, отвратительный запах, от которого мутило, как и от пищи, приносимой стражниками. Их лиц он не видел, они швыряли жестяную миску в узкую щель, проделанную в массивной двери. Через эту щель сочился тусклый свет из коридора, но разглядеть хоть что-то было невозможно – она находилась слишком высоко, мальчику не хватало роста. И не на что было встать, чтобы выглянуть наружу. Оставалось радоваться тому, что дважды в день ему просовывают миску с кашей. Он привставал на цыпочки, чтобы принять её. Даже ложки Лею никто не давал, и ему приходилось есть тошнотворное месиво руками. Не удивительно, что у него постоянно болел живот. Но всё же это не помешало мальчику в первый же день обшарить все уголки в поисках хотя бы маленького отверстия в стене или полу, которое, если копать годами, можно превратить в подземный ход. И сбежать! Правда, сама мысль о том, что он успеет вырасти, пока пытается вырваться на волю, была просто кошмарной. И Лей в ужасе отмахивался от неё руками, как от живого чудища или призрака, которого живым не назовёшь, но страшно от этого не меньше. - Я выберусь, - бормотал он, боясь забыть звук своего голоса. – Я не собираюсь оставаться тут навечно! Я не крот-обормот, чтобы жить под землёй. Однако подходящей дырки так и не нашлось. Камни, из которых его предки сложили башню, были подогнаны крепко. Изо дня в день мальчик проверял каждый, пытаясь найти тот, что закреплён, как попало. Ведь даже среди самых трудолюбивых людей должен был оказаться хотя бы один лентяй, положившийся на «авось». Пальцы у Лея уже ныли от бесплотных усилий, а башня так и не дала слабину. Вот тогда его и накрыло отчаяние. Раньше мальчик не был знаком с этим чувством. Ведь даже, если голодал, всегда находил кусок на прилавке торговца, который лежал без присмотра. Он, конечно, знал, что воровать – грешно, и рано или поздно, Бог накажет за это, но очень уж тоскливо становилось в желудке, когда в доме кончалась еда, а родителям не на что было купить припасов. На работу Лея никто не брал, ведь хотя ему было уже тринадцать, выглядел он на десять, и городские лавочники только смеялись, когда он просился к ним в помощники. - От тебя помощи, как от козла молока, - точно сговорившись, повторяли они один за другим, и Лей уже ненавидел этого козла, с которым его почему-то сравнивали. - А у тебя ума, как перьев у сома, - огрызался мальчик, но вполголоса, чтобы не получить пендаля от торговца, скорого на расправу. Сейчас, лёжа на склизком земляном полу, Лей размышлял о том, почему жизнь обошлась с ним так несправедливо. Родись он в семье зажиточного купца, гулял бы сейчас по цветущему саду, любуясь зелёным кружевом тонких ветвей. А дома его ждал бы горячий, вкусный обед, и красивые игрушки, каких у мальчика никогда не было. Его обули бы в мягкие башмаки, и ноги у него всегда оставались бы чистыми, а не как сейчас… Лей никак не мог смириться с чернотой под ногтями и на пятках, хотя с рожденья бегал босиком. - Ишь, принц какой, - насмешничал старший брат Пок, замечая, как он щепкой выковыривает грязь. |
