Глориана считала, что Дэйн поступил несправедливо по отношению к ней. Она рывком открыла ящик с нарядами и стала перебирать платки, накидки и вуали. Женщинам не разрешалось появляться на людях с непокрытой головой, но Глориане все эти чепцы казались неудобными и нелепыми, поэтому она старалась носить их как можно реже. Закусив губу, Глориана захлопнула крышку сундука, так ничего и не выбрав, затем решительными шагами направилась к двери.

Было время ужина, и Глориана порядком проголодалась.

В большом зале были постелены свежие тростниковые циновки, а в воздухе разлился легкий запах ароматических трав, разбросанных по влажному каменному полу: лаванды, шалфея, душицы, мяты и руты. Масляные светильники, на длинных железных цепях подвешенные к крестовинам на потолке, давали неяркий, но ровный свет. За длинным столом, устеленным скатертью, сидели уже собравшиеся гости и солдаты. На столе подносы с жареной олениной, каплунами и кроликами перемежались блюдами с вареной репой и свеклой. В конце зала на возвышении был накрыт другой стол для почетных гостей. За ним обыкновенно ужинал Гарет вместе с Элейной во время ее редких непродолжительных визитов. За этим столом отводились также места для управляющего, шотландца по имени Гамильтон Эгт, и преподобного отца Крадока. Вместе с хозяевами здесь сидели почетные гости и Эдвард с Глорианой.

Когда Глориана вошла в зал, за небольшим столом на помосте она увидела только Эгга и Крадока. Гарет, как правило, приходил позже, а сегодня, несомненно, и Дэйн составит ему компанию. Глориана ничего не имела против компании своего мужа, но делить трапезу с его любовницей было бы уж слишком.

Глориана замерла посреди зала, размышляя, то ли уйти, то ли остаться, как вдруг послышались шаги, и в зал вошел Эдвард. Он взял ее за локоть и повел к столу.

- Не бойся, - прошептал он, угадав ее мысли. - Братья в деревне, наслаждаются вкусом превосходного эля, они вряд ли присоединятся к нам сегодня. А у той женщины болит голова, как мне сообщили, и она будет ужинать в своей комнате. Чтобы немного утешить тебя, могу сказать, что ее разместили довольно далеко от апартаментов Кенбрука.

Глориана облегченно вздохнула. По крайней мере, на сегодняшний вечер она избавлена от унижения быть публично представленной любовнице собственного мужа. Конечно, это всего лишь временная отсрочка, но Глориана была и этому рада.

- Интересно, ты сумел узнать ее имя? - шепотом спросила она у Эдварда, когда они взошли на помост.

- Ее зовут Мариетта, - так же шепотом ответил Эдвард.

Управляющий и священник поднялись навстречу Глориане. Она слабо улыбнулась им и села на скамью.

- Вы забыли надеть свой головной убор, леди Кенбрук, - мягко заметил Крадок, оторвавшись от тушеного мяса с приправами. Святой отец был приятным человеком средних лет. В его волосах, обрамлявших тонзуру, уже поблескивала седина, а под правым глазом красовался длинный кривой шрам.

Глориана склонила голову, наскоро пробормотала молитву и маленьким кинжальчиком отрезала себе дымящейся репы и оленины. Она редко вспоминала тот, другой мир, про который Элейна ей говорила, что это только ее фантазии. Но порой у нее в голове возникали различные образы. Вот и сейчас она вспомнила об одном заостренном инструменте, который назывался «вилка», и пожалела, что не может воспользоваться им.

- Она не забыла про свой головной убор, святой отец, - усмехнулся Эгг, отламывая кусок хлеба. Эгг был довольно красивым мужчиной лет на десять моложе Крадока. Он был черноволос, темноглаз и умел прекрасно обращаться с цифрами.