Они сидели на резной скамье, украшенной изображениями единорогов, прекрасных дев, взял ее руку в свою, цветов и птиц. Дэйн переплетя их пальцы.

- Я привез Мариетту из Франции, - с большим трудом сказал Дэйн, - чтобы жениться на ней.

У Глорианы перехватило дыхание. Похоже, Дэйн не собирался обманывать ее, а выложил все начистоту. Она поняла, что не в силах больше сдерживаться.

- Но вы мой супруг, - прошептала она, потрясенная.

Дэйн опустил глаза, но потом пересилил себя и вновь взглянул на нее.

- Глориана, - начал он, пытаясь смягчить свой хриплый голое, - наш брак заключался не по любви, он был не больше чем контрактом.

Она моргнула. Это было что-то новое: брак по любви. Если чувства вспыхивали до брака, это считалось счастливой случайностью. Но так бывало редко. Нет, чувства росли медленно, день за днем, когда люди начинали жить вместе и учились любить и ценить друг друга. Но Глориане было отказано в этом счастье, и она едва не разрыдалась при мысли о подобной несправедливости.

- Мой отец, - сказала она холодно, расправляя юбки своего пышного платья, - считал вас человеком чести и долга, который держит свое слово.

Дэйн поморщился, показывая, что колкость Глорианы попала в цель, а потом улыбнулся.

- Прекрасная Глориана, неужели вы хотите мужа, который желает другую?

Глориана вырвала у него свою руку и резко встала. Капюшон плаща откинулся, открывая ее прекрасные волосы, но она даже не потрудилась водворить его на место.

- Нет, - тихо и с яростью молвила она, и слова ее эхом отдались в огромной комнате. - Нет, не хочу. - Глориана повернулась к нему спиной, чтобы хоть отчасти скрыть свои страдания, но почувствовала, что он подошел к ней.

- Не так уж все и плохо, - ласково заверил ее Дэйн. - В Англии много женских монастырей. В любом из них такая одухотворенная девушка, как ты сможет прекрасно провести свои дни...

Глориана резко повернулась к нему.

- Монастырь? - неверяще переспросила она. - Вы что, надеетесь упрятать меня в монастырь, будто я сумасшедшая, как Элейна, или прелюбодейка?

Дэйн скрестил руки на груди. В конце концов он воин, напомнила себе Глориана, его стихия отнюдь не мир, но война. В его холодных голубых глазах зажглись гневные искорки.

- Ты так возмущена, словно тебя сажают в клетку. Монастырь не такое уж плохое место. Мариетта сама выросла и получила воспитание в одном из...

- Так пусть она и убирается туда, пусть сидит там и прядет, вышивает и молится! На здоровье! А я - ни за что!

- Хоть ты в действительности и не жена мне, но все «же я несу за тебя ответственность. И я позабочусь о тебе, хочешь ты этого или нет!

Глориана зло рассмеялась, всплеснув руками.

- Ах, я ваша забота, да? Ну уж нет! Я - женщина из плоти и крови, я хочу жить и дышать вольным воздухом. И вам не удастся запереть меня в монастыре в угоду вашей совести, если только она у вас осталась! У меня есть золото, дом и здесь, и в Лондоне. Я прекрасно могу сама позаботиться о себе!

Дэйн на мгновение прикрыл глаза, пытаясь взять себя в руки. В глубине души Глориана любила Дэйна, но сейчас она была так возмущена, что призывала ему на голову все известные ей проклятья.

- Ты не будешь жить одна. - Когда он наконец заговорил, в голосе его были слышны угрожающие нотки.

- А я и не собираюсь жить одна, - упрямо ответила Глориана. - У меня есть слуги, которые будут заботиться обо мне.

- Это совсем другое, - осторожно ответил Дэйн. - Женщину нельзя оставлять одну, без присмотра...

Глориана пробормотала какое-то непонятное ругательство. Должно быть, она слышала его в том, другом мире, о котором ей запрещено было вспоминать и говорить...

- А вдовы? - нашлась она. - Они предоставлены сами себе и прекрасно справляются, и не только в Англии, но и во всем мире.