|
Вильям невесело улыбнулся, пытаясь представить, что испытывает сейчас простой парень, никогда не задумывавшийся над вещами более сложными, чем винтовка и разумное существо в прицеле. Начали шевелиться другие легионеры. Одни молча поднимались на ноги и замирали в ступоре, другие начинали часто-часто моргать, третьи срывались на крик. Измененное сознание с трудом возвращалось в оставшиеся такими же, как и раньше, мозги. Раосейцы не двигались и молча наблюдали за происходящим. – Ничего себе… – проговорил Ли, справившийся с потрясением одним из первых. – Как же так? И что дальше? – НОВАЯ ЖИЗНЬ, – ответил патрон так, что его услышали все. Длинные усы задрожали, точно на ветру. – Да? И для него? – спросил Ван Хьен, безуспешно пытающийся привести в чувство высокого белобрысого легионера. – Не старайся. Он мертв, – проговорил тот из раосейцев, что был на корабле. – Мы очень сожалеем, что так получилось, но иначе нельзя. Негибкая психика не способна к восприятию. – Что значит – мертв? – нахмурился Серое Облако. – Таких, как мы, так просто не убьешь. Он вскоре оживет… – НЕТ, – вновь качнул усами патрон. – Его нервная система деструктурирована и не может быть восстановлена как целостность. Мы сожалеем, но сделать тут ничего не в состоянии. – Мертв… Не может быть… – Ван Хьен улыбнулся и вдруг засмеялся нервным судорожным смехом. – А ведь мы настолько привыкли к собственному бессмертию, что забыли думать о смерти… – Мы понимаем, что вас душат негативные эмоции, – заговорил один из раосейцев, ранее прятавшихся под белой хламидой; как знал Вильям теперь – работник представительства. – И это совершенно нормально. Вы скорбите по тем, кто умер, а еще опасаетесь, что мы используем ваши личные воспоминания против вас… Снарк вздрогнул – червяки прочитали его мысли; да, похоже, и не только его. – Это естественно для одинарных существ, – продолжал раосеец. – Но у вас нет причин для беспокойства, ибо память каждого сегмента является достоянием клана и патрона и такие вещи, как тайна, скрытность или неловкость, для нас не существуют. Мы едины, и в этом наша сила, и вы теперь тоже едины с нами. Легионеры слушали молча, многие хмурились, кое-кто сжимал кулаки. Но злости и готовности ринуться в драку не было в бросаемых на нелюдей взглядах – только усталость и тоска. – И стоит сказать, что наш сегмент Хархи-Се-Двенадцать избавил вас от опасности лишь потому, что уловил вашу похожесть на нас. По видимости, вы все – одинарные существа, но в самом деле ваше отличие от прочих людей сделало вас единым разумом… – ХВАТИТ, – прервал разболтавшегося подчиненного патрон. – Для них и так многовато. Займись лучше телами. Вильям огляделся – несколько человек по-прежнему неподвижно лежали на полу и, судя по всему, не дышали. Замолчавший раосеец вздрогнул, задергал короткими лапками. Двери открылись, в зал въехал аппарат, похожий на автомобильчики вроде тех, которые используют на стадионах, чтобы увозить травмированных игроков за пределы поля, только гораздо больше и какой-то кривой. Гладкое днище светилось, из боков свисали длинные гофрированные щупальца-манипуляторы. А в передней части, там, где на Земле сидел бы водитель, торчал пучок напоминавших усы антенн. |
