С моим взрывным характером мне стоило большого труда сдержаться и не высказать всего, что я думаю об Азнавуре, его колдовстве, умственных способностях и родственниках до третьего колена. Но я сумел взять себя в руки и отправить бушевавшую злость и негодование на задний план. Сейчас как никогда нужна холодная, здравомыслящая голова.

    – О тебе, то есть о нем, слагают стихи и прославляют в песнях, – продолжила Сантана, – но вот любопытная вещь, Тинки и Винки, ранее мгновенно откликавшиеся на твои похождения новыми куплетами своей баллады о Даромировых подвигах, на этот раз не осчастливили нас ни строчкой.

    – Молодцы, нестандартные, почувствовали неладное, – обрадовался я, – с меня две головки сыра и искренняя благодарность.

    – Как только стало известно, что ты разобрался с ворогом, чуть ли не всем городом восстановили Антипу терем, он теперь краше прежнего, просто игрушка расписная.

    – Рад за тестя, – буркнул я.

    – Твои дамы вернулись из скита третьего дня, в полном здравии, – дошла наконец Сантана до главного. – Ты устроил им торжественный прием, завалил супругу цветами и девчонкам преподнес гору подарков.

    – Значит, Азнавур не нашел, что искал, – сделал я свой вывод, – иначе бы наверняка постарался улизнуть из города раньше, чем вернулось мое семейство. Серогора с Антипом обмануть сложно, но возможно, Селистену с девчонками тоже, а вот Сима могла сердцем почуять неладное. Она хоть и не рожала меня, но чувствовать по-матерински научилась давно.

    – Не обижайся, Даромир, уж больно колдовство у этого Азнавура мудреное. Мудреное да к тому же неродное, нерусское. Даже я, зная, кто передо мной, не смогла почуять душу его темную. Нужно признать, схоронился он под твоей личиной мастерски.

    – Погоди-ка, так ты и Азнавура увидеть успела? – удивился я.

    – Не только увидеть, но и поговорить малость. Ты таким вежливым стал, обходительным.

    – Я и раньше хамом не был. – Я даже обиделся. – А вот сюсюкать никогда не любил. Да ты не тяни, расскажи, как все было-то!

    – Странницей притворилась, на двор к тебе пришла да краюху хлеба попросила. Жена у тебя золотая, пирог вынесла, крынку с молоком и даже с собой узелок собрала.

    Я тихо застонал, вспоминая золотые кудряшки Селистены. Хотелось бросить все и прямо сейчас кинуться к ней. Но что я ей скажу? Здравствуй, милая, я не загулявший Барсик, а твой законный супруг? Ну уж нет, верну себе законный облик, тогда кинусь, брошусь и все прочее.

    – А тут и ты вышел, приветливый такой, обходительный. Поинтересовался, кто я, откуда, и все это время пытался понять, имею я отношение к колдовству или нет.

    – Распознал тебя, что ли?

    Сантана вместо ответа так на меня посмотрела, что я был вынужден дать задний ход.

    – Извини, не подумавши ляпнул.

    – Извиняю, – снизошла ведьма, – в следующий раз думай, прежде чем говорить. Он, конечно, силен, но и я не из последних на Руси буду.

    Я еще раз извинился, и повествование продолжилось.

    – А вот девчонки твои меня, похоже, раскусили, – со вздохом призналась Сантана, – не знаю как, но точно раскусили. Появились на пороге, взглянули на меня и шарахнулись как от чумной.

    – Как они? – с болью в сердце проговорил я, пропуская мимо ушей признание Сантаны про ее локальный провал.