Так как разыгранный лисятами сюжет был мне хорошо знаком, я смотрел на зрителей. Больше всего меня волновала реакция кормилицы и белого колдуна. Вот ведь повороты судьбы, когда-то давно я так мечтал поразить чем-то Серафиму и Серогора. Но воображаемое приключение непременно должно было пройти без их участия. Я стремился им доказать, что повзрослел, многого достиг и уже давно готов к самостоятельным действиям. И вот моя «мечта» сбылась, я выкрутился из тяжелейшей ситуации без их помощи. Вот только мне от этого почему-то не радостно, скорее наоборот. Я вдруг вполне отчетливо осознал, что то, что я принимал за занудство и ограничение моих свобод, было всего лишь заботой обо мне и любовью.

    Серафима сидела белая как мел и нервно кусала кубы. Особенно тяжело пришлось моей кормилице, когда лисята добрались до Сантаны и ее участия в этом деле. Осознание того, что не она помогала мне, а ее бывшая подруга, давалось Симе особенно болезненно. Хорошо еще, что девчонки не забыли озвучить признание Сантаны (это когда та сказала, что если бы она точно не знала, что перед ней стоит черный колдун в моем обличье, то ни за что не распознала бы его). Нужно будет после всех этих посиделок поговорить с бабанькой. В конце концов, она ни капли не виновата в том, что произошло.

    Серогор выглядел чуть лучше, а когда девчонки рассказывали про Добровольную лесную дружину, я даже смог различить на его лице слабое подобие улыбки. Ничего, раз улыбается, значит, не все потеряно.

    Наконец совершенно счастливые Лучезара с Василиной заняли свои места, а я, как обещал, продолжил рассказ. Когда я дошел до Прохора, по залу пронеслась волна негодования. Матрену все любили, и предательство ее мужа приняли близко к сердцу. Тот факт, что Прохор как паук столько лет плел свою паутину, особенно возмутил женскую часть присутствующих. Начались вздохи, ахи и всяческие утешения хозяйки трактира. Матрена, не привыкшая к такому вниманию, стушевалась и всячески пыталась отвлечь всеобщее внимание от своей персоны, впрочем, безуспешно. Когда же я рассказал про то, как женщина-гора своей собственной рукой привела себя во вдовье состояние, она вообще сорвала бурные аплодисменты.

    Вскоре мой рассказ подошел к своему логическому концу.

    – Вот, собственно, и все, – подвел я итог, – с Прохором и Азнавуром покончено окончательно и бесповоротно. Жалко только, что мы так и не узнаем, что именно они искали, ради чего затевалась вся эта коварная интрига.

    – Отчего же? – поднялся со своего места Серогор. – Узнаем.

    Теперь настало мое время удивляться.

    – И что это? – озвучил я общий вопрос.

    – Я, конечно, могу сразу ответить на твой вопрос, но предпочел бы рассказать с самого начала, тем самым восполнить некоторые пробелы во всей этой истории.

    Никто из присутствующих не возражал, и после небольшой паузы верховный колдун «Кедрового скита» продолжил свой рассказ.

    – После того как произошло на первый взгляд совершенно необъяснимое нападение на наше семейство, я сделал вывод, что причину нужно искать в прошлом, а если быть точнее, то в далеком прошлом. Вот тогда-то я и приступил к изучению городского архива. Вскоре я обнаружил, что пропало некоторое количество пергаментов. Из летописей просто по-варварски были вырваны листы.

    – Скорее всего, это сделал сам Прохор, – вставил свое слово князь, – я вспомнил, до того, как он стал пекарем, он служил писарем при дворе.

    – Хм, я этого не знал, – встрепенулся белый колдун, – но это лишний раз доказывает, что мои рассуждения двигались в нужном направлении.