– А что ты так кричишь-то? – удивленно проговорила Таисья Михайловна. – Я еще, слава Богу, хорошо слышу! Так ты, значит, от Раи? Так бы сразу и сказала! Так ты заходи, чайку попьем, расскажешь, как там Рая живет…

Надежда вздохнула с облегчением и направилась вслед за хозяйкой на кухню.

Здесь все было именно так, как она себе представляла, – уютная маленькая кухонька была аккуратно прибрана, тут и там висели нарядные самодельные прихватки и вышитые крестом полотенчики.

Мгновенно появились и пирожки – с капустой и с яблоками.

Таисья Михайловна заварила чудесный ароматный чай, добавив туда какой-то травки из большой стеклянной банки, налила Надежде полную чашку (чашка была большая, темно-синяя, с золотым петухом), придвинула поближе к ней блюдо с пирожками, подперла щеку кулаком и проговорила:

– Ну, как там Рая?

Надежда откусила от пирожка (он оказался с капустой) и проговорила с полным ртом:

– Замечательно! Просто замечательно! Ее новый муж очень внимательный и обеспеченный, так о ней заботится… дом у них хороший загородный… детям на воздухе полезно…

– Вот хорошо! – оживилась старушка. – Должно же ей было наконец повезти! Зина одна ее растила, муж у нее сильно пьющий был, попал по пьяному делу под электричку, когда Рае семь лет было… Хорошо, что Рая материну судьбу не повторила. А вот Валечка, бедная, так и прожила всю жизнь без любви и ласки…

– Валечка? – машинально переспросила Надежда, которая не слишком прислушивалась к собеседнице, ее внимание поглотили пирожки. Тесто было отменное, вроде бы сдобное, а не тяжелое, совсем воздушное. Надежда ела уже третий пирожок и решала в уме сложную задачу – удобно ли будет попросить у хозяйки рецепт. Некоторые женщины не любят открывать свое ноу-хау. Но похоже, Таисья Михайловна полностью ушла в воспоминания, теперь начнет сыпать именами, вспомнит множество житейских историй, скучных и ненужных.

– Так и прожила одна, как разошлась с Анатолием, – вздыхала Таисья, – и Верочку одна воспитывала…

На этот раз Надежда Николаевна насторожилась: старушка сама заговорила о том, ради чего Надежда к ней приехала. Сама упомянула Верочку. Надо думать Верочка – та самая, как ее, Мельникова Вера Анатольевна, которой квартиру соседнюю сдали. В противном случае нужно немедленно откланяться и бежать отсюда, роняя тапки, иначе заговорит бабушка до смерти. Это она может. За пирожки, правда, большой ей респект.

– Конечно, воспитала она ее хорошо, – продолжала тем временем Таисья Михайловна. – Образование дала… Работа у дочки была приличная, экскурсоводом в музее. Платили, конечно, мало, но сейчас культура не в почете…

– Валечка – это ведь ваша знакомая из Плескова? – уточнила Надежда на всякий случай.

На этот раз старушка ее расслышала.

– Из Плескова, из Плескова! – закивала она. – Мы в Плескове, почитай, все знакомы, но Валечка – не просто знакомая моя, мы с ней и в родстве. Мать ее, Анфиса, моему покойному Ивану Филипповичу троюродная была… или нет… – старушка задумалась, шевеля губами и что-то в уме подсчитывая, – нет, четвероюродная! Но это все равно, по-нашему, близкое родство. А ты что же пирожки не ешь? Не нравятся?

– Очень нравятся! – искренне ответила Надежда. – Замечательные пирожки. Просто я уже и так очень много съела…

– Съешь еще! – строго потребовала старушка. – Их надо сегодня съесть, а то зачерствеют!

Надежда тяжело вздохнула, вспомнила про свои лишние килограммы, с которыми вела неравную борьбу, но не удержалась и надкусила еще один пирожок.