Но не успел повыть… После обеда выгнали разгружать какие-то тяжеленные ящики из машин и таскать их в просторный ангар, приспособленный под склад. Ящики деревянные, без маркировки и обитые по краям железной полосой. Очень тяжелые, несмотря на скромные габариты. Как будто золото в них или свинец.

Присматривали за нами всего четыре охранника и какой-то мужичок в гражданке под замызганным синим халатом.

Работал я в паре с Рудиком, а Камиль с Иванычем.

– Может, все-таки выслушаешь меня? – зашептал Рудик. – Я точно знаю…

– Я тебе сейчас ящик на ногу уроню, мыслитель. Не дури, видишь, эсэсман пялится… – зашипел я, не глядя на напарника.

Ну что за манера под руку лезть. И главное, я уверен, что ничего умного не скажет. Вот же…

Я как раз надсаживался, принимая на штабеле очередной ящик, как неожиданно пронзительно заревела сирена. Кладовщик очень резво куда-то сразу свалил, а охранники засуетились и стали загонять нас назад в тюрягу…

И тут… Я даже не знаю, что сказать. Материться не хочется, но простыми словами это так просто не описать. Скажу для красного словца… Грохнуло так, что я моментально оглох, даже потерял полностью ориентировку в пространстве и шлепнулся задницей об бетон. Все-таки уронив ящик Рудику на ногу.

Ярко-зеленая радужная вспышка и странная ударная волна… действительно странная. Обдало обжигающе горячим, стали дыбом волосы на всем теле и… и, млять, между всеми присутствующими в ангаре стали проскакивать яркие искры переливающегося зеленого цвета…

И это при том, что взрыв произошел не в ангаре, а где-то на улице. И кажется, вообще под землей.

Охрана разразилась воплями и выгнала нас во двор, где и положила мордой в бетон. После чего резко стала избавляться от всего металлического в своей экипировке. То ли нагрелся металл, то ли током бился, но еще то зрелище. Очень напоминает пляски диких папуасов под такие же дикие завывания.

Со звонкими щелчками стали лопаться изоляторы на протянутых во дворе линиях электропередачи, бешено заискрило под крышей ближайшего дома, после чего он ярко и весело вспыхнул.

Нещадно разрывая барабанные перепонки, надсаживалось уже несколько сирен. Добавьте дикую суматоху носящейся, как полоумные, в едком дыму толпы людей и сразу несколько пожаров… Однако весело…

Я прижимался к бетону и осторожно вертел головой. Ажиотаж достиг такой степени, что на нас полностью перестали обращать внимание. Сбежать-то проще простого… вот только куда?

И еще мне было весело. Ох как весело! Горите… Горите, суки драные…

Солдатики вместе с пожарными притолкали откуда-то пожарку. Именно притолкали, так как двигатель на машине скорее всего не смогли завести. Появилось еще несколько бочек с ручными насосами. Но сразу несколько ученых в халатах яростно заорали, запрещая им поливать пожары водой. Тогда попытались тушить огонь углекислотными огнетушителями. Впрочем, без особого успеха…

И тут я… вот даже не знаю, почему я так поступил…

Не знаю и все…

Да, они фашисты…

Да, они враги моей страны и поголовно суки и ублюдки…

Но… но когда я заметил на втором этаже весело полыхавшего дома, как какая-то женщина яростно пытается выломать массивную решетку в оконном проеме, а никто ее не замечает, так как все заняты тушением пожара совсем в другом здании, просто не смог отвернуться и забыть… И веселиться тоже расхотелось. Сука… да, фашистка, но прежде всего баба.

В общем, вскочил и накинул на себя валявшийся на земле кусок брезента. Затем вылил на него ведро с водой, забытое кем-то в суматохе, и вперся в горящий домик.