|
И было бы очень хорошо, если бы я составил расписание движения патрулей по побережью и достал бы какое-нибудь оружие. Но самое главное, это провентилировать свою хозяйку на предмет сочувствия к заключенным. Типа есть сведения, что она им помогает, как-то замазана с антифашистским сопротивлением. И вообще последить за ней на предмет компры.
М-да… это фрау штурмбанфюрерин замазана? Какой же идиотизм. Короче, одной пользы от разговора, что чаю на халяву напился. Примитивное разводилово. Ну право дело: первый класс, вторая четверть… Дождавшись, когда фельдфебель наконец заткнется, я поставил пустую кружку на стол и, поймав его за воротник, дернул к себе. Ионыч попытался вырваться, но я его легонько хлопнул сложенной лодочкой ладонью по уху… Ага… проняло. Знаю, больно. Очень больно. Да не кривись, не кривись, перепонка целая, я же слегка. Потом, глядя прямо в искаженную болью морду фельдфебеля и криво улыбаясь, проговорил: – Слышь, Ионыч, а я тебя за толкового пахана держал. Вижу, ошибался. Если ты, парашник, еще раз подкатишь ко мне с такими базарами, то я тебя недолго думая вломлю с потрохами. Не местным, а своей хозяйке. И тогда ты, фраерок, будешь опять стоять в очереди в «газенваген», а не понты здесь корявить. Ты меня понял? Вижу, понял. Ну так я пошел? А сахарок вот этот возьму. Благодарствую. Грешен, люблю сладкое… Расстелил свою койку, лег и почувствовал, что очень сильно устал. Не физически, а скорее морально. И немудрено. Как еще совсем с катушек не слетел за время, проведенное в плену? Да и сегодня день выдался особенно пакостный. Дело, собственно, житейское. В любом случае что-то подобное рано или поздно случилось бы. Надо же как-то фельдфебелю свою пайку отрабатывать. Вот он и старается, в меру сил своих скорбных. Конечно, проблемы могут быть. Может и подловить ночью со своей уголовной шоблой. Хотя вряд ли. Но на всякий случай посплю недельку вполуха… Стоп… а какого хрена он дорожку протаптывал к моей фрау штурмбанфюрерин? Явно не его уровень… Антифашистка? Что за бред, да и зачем оно надо мелкой уголовной сявке. Стоп! Твою же мать! Перед глазами как на фотографии проявились писанные от руки четырехзначные столбцы цифр на листочке, который я сегодня рассматривал в кабинете… Ты клинический идиот, Санек! Совсем забыл, чему тебя учили… Это же шифрограмма! Точно!.. Сразу же после того, как шведка вернулась, над трубой взлетело облачко дыма… Тогда все складывается. Похоже, она этот листочек как раз и спалила. И остальную компру с ним вместе. Конечно, такого идиотизма, как бросать шифрограммы в столе, профессиональный разведчик не допустит, но кто говорит, что она профессионал?.. И Довбыш не зря про нее заговорил, работает по поручению, как пить дать… Все равно не складывается. Звание дали, с рейхсканцлером ручкается… Хотя, чтобы эту эсэсовскую кухню понять, надо в ней повариться, а я как-то в другой вращался. Много общего, но нюансы все-таки разные. М-да… Ее могут просто вести в порядке общего надзора. А награждение и все прилагающееся, потому что реальных фактов пока нет, а то и вообще возможно для того, чтобы притупить бдительность. Или вполне могут быть обычные терки между ведомствами. Каждый старается друг друга мордой в дерьмо макнуть. Обычное дело. Как у нас, так и у них. М-да… не угадаешь. Исходных данных маловато. Так на кого она работает? Неужели на наших?! Или на союзников, мать их ети!.. Да что же за день сегодня!.. Ой-ой, как же все хреново… Похоже, светлая полоса жизни заканчивается. Спать сразу расхотелось. – Жилин, марш в канцелярию. Бегом. – Возле кровати неожиданно нарисовался дневальный. Опять фельдфебель? Да нет… рожа у дневального заполошная, местами даже перепуганная, даже запыхался от усердия болезный. |
